Ирина Герасимова окончила десятилетку в МССШ им. Гнесиных и Горьковскую государственную консерваторию им. М.И. Глинки по классу фортепиано. Работала на радиостанциях «Юность», «Радио России – Ностальжи», «Маяк». С 2005 года – генеральный директор — художественный руководитель Российского государственного музыкального телерадиоцентра, в который входит радио «Орфей», а также Симфонический оркестр радио «Орфей», Оркестр имени Силантьева, Академический большой хор «Мастера хорового пения» и Академический хор русской песни.
В этом году «Орфей», единственная в России государственная радиостанция классической музыки, отмечает своё 30-летие – абсолютно немыслимая для современных СМИ цифра. А осенью планируется запуск цифровой медиаплатформы «Орфей ТВ», которая станет крупнейшим агрегатором классического академического контента. О прошлом, настоящем и будущем «Орфея» – в интервью его руководителя Ирины ГЕРАСИМОВОЙ.
– Что самое сложное в руководстве такой станцией, как «Орфей»?
– Главная проблема — это довольно узконаправленный формат, который не даёт сильно «разгуляться». Как быть всегда актуальным, не надоесть слушателям, быть в тренде, всё время быть на высоте и задавать ту планку, которая сможет держать индустрию классической музыки в рамках высокого искусства? Вот это самое сложное.
Ещё один момент — это команда. Очень трудно подобрать команду, потому что все талантливые люди — индивидуалисты, и их «заточить» под командные действия безумно сложно. Мне повезло: у меня есть такие люди.
– Работать с творческими людьми непросто…
– Мы стараемся, чтобы музыканты чувствовали себя у нас, как у себя дома. У нас очень много друзей-музыкантов, которые с удовольствием приходят к нам в эфир, рассказывают о своих новых проектах. Это позволяет нам всё время быть в курсе происходящего.
Кроме того, у нас как у государственной радиостанции очень много хороших зарубежных партнёров. Мы дружим с ведущими мировыми СМИ. У нас идёт очень активный обмен музыкальными программами, благодаря чему слушатели радио «Орфей» могут слушать трансляции из «Метрополитен», «Ковент-Гарден», фестивали из Зальцбурга, Люцерна, Вербье. Ведь классическая музыка является тем языком, который не надо переводить, который не ссорит, а сплачивает. Как написали Шиллер и Бетховен, «Обнимитесь, миллионы». Мы стираем границы, в музыкальном мире их не существует.
– Как «Орфей» пережил пандемию?
– Технологически пандемию мы не особо ощутили: цифровая природа нашего вещания дала нам возможность ни в чем себе не отказывать. Труднее всего пришлось нашим коллективам. Ведь в структуру радио «Орфей» входят четыре коллектива. Симфонический оркестр радио «Орфей», Оркестр имени Силантьева, Академический большой хор «Мастера хорового пения» и Академический хор русской песни. Им нельзя было ни работать, ни репетировать. Тем не менее, наши музыканты освоили многие навыки: стали снимать маленькие фильмы, делать клипы, репетировали по скайпу из дома.
– Насколько я понимаю, это западная практика, когда на балансе у радиостанции или телеканала есть свои собственные коллективы?
– Это не только западная практика, раньше такая практика существовала и в СССР. Мы стали частичным правопреемником Всесоюзного радио. Например, Оркестр им. Силантьева раньше исполнял абсолютно все концерты по заказу Гостелерадио. Это были концерты к датам, к профессиональным праздникам, ко Дню милиции, 7 ноября, ко Дню Победы – это был оркестр, который за деньги, которые платило ему государство, обслуживал все государственные концерты.
– Современные радиостанции и телеканалы не могут позволить себе такой роскоши?
– Содержать оркестр очень дорого, это накладывает определённые обязательства на владельца. Кроме того, если Гостелерадио – это были специализированные оркестры только для записи или съёмок, им необязательно (хотя они это делали) было вести концертную деятельность, то сейчас получается, что основную прибыль коллективы получают от концертной деятельности. А если есть концертная деятельность, то желательно бы иметь свой собственный зал. Потому что арендовать залы под репертуарную концертную деятельность – это невероятные деньги. Так что это крайне сложная часть нашей работы.
– Так в чём смысл содержать на балансе такие махины?
– Наша миссия – сохранение культурного наследия. Мы создаём контент для радио. Без этой огромной работы мы рискуем потерять целый культурный пласт. И это касается не только современных авторов, но и тех композиторов и исполнителей, кого в непростые времена навсегда вычеркнули из истории.
Мы также помогаем молодым композиторам. Ведь для композитора очень важно услышать, как звучит его музыка, чтобы постоянно наращивать свою мощь: написал симфонию, услышал в исполнении оркестра, понял, вот здесь не то, здесь не так. Но позволить себе запись и исполнение могут единицы.
У «Орфея» есть такой проект – конкурс молодых композиторов. Он является частью большого международного конкурса Rostrum of Composers («Трибуна композиторов»). Мы отбираем три произведения разных авторов, отбираем их по партитурам. Разучиваем, записываем, исполняем и транслируем на радио. После голосования выбираем лучшее произведение и посылаем на конкурс. Если композитор побеждает, его наградой является девятикратное за год исполнение на всех станциях-членах жюри. То есть его музыка зазвучит во всем мире.
– Кто-то из наших композиторов побеждал?
– Этот конкурс проходит с 50-х годов, какое-то время Россия по разным причинам не участвовала в нём. 10 лет назад мы возродили эту историю, и отобранный нами композитор Владимир Горлинский занял второе место. В прошлом году конкурс отменили, к сожалению, из-за пандемии, а в 2019 году мы возили две талантливые работы – Якова Александрова и Диниса Курбанова, которые всеми были отмечены, но, к сожалению, не заняли никаких мест. И всё равно это был колоссальный успех.
– В прошлом году радио «Орфей» запустило проект «Телевизор классики». Что это был за проект?
– Это Интернет-проект, который позволил нам показать скучавшим в изоляции зрителям и наши собственные концерты и музыкальные спектакли – «7 нельзя», «Метель», «Любовь, сошедшая с экрана», мультимедийный проект «Корабль счастья», и работы наших коллег из музыкальных театров и концертных залов по всей стране – от филармонии Сибири и Урала до Большого и Мариинки из Москвы и Санкт-Петербурга.
– Будет ли использован этот опыт при создании цифровой платформы «Орфей-ТВ», которую планируется запустить осенью этого года?
– «Телевизор классики» был лишь прообразом того, что мы хотим сделать. Это был эксперимент, который дал нам возможность немного сориентироваться в огромном цифровом пространстве. Сейчас мы уже занимаемся этим профессионально и готовим к запуску большую цифровую платформу, на которой всё будет «по-взрослому». Это будет самостоятельная платформа с серьёзным траффиком, с хорошей медиатекой, где будет выложен не только наш собственный контент, но и предоставленный нашими партнёрами. Самое главное – соблюсти все юридические формальности, чтобы стать мощным агрегатором классического академического контента.
– Вероятно, проект «Телевизор классики» привлёк новых слушателей?
– Новых людей и, конечно, новые идеи. Мы сразу поняли, что популярнее среди наших слушателей, и, естественно, пошли уже в ту сторону. Пандемия дала возможность немного остановиться, проанализировать то, что мы делаем. И это дало, я считаю, грандиозный результат.
– В пандемию стало понятнее, что люди больше хотят слушать и смотреть. Как вы считаете: нужно ли идти на поводу у аудитории или пытаться её «образовывать»? Ведь очевидно же, что большинство предпочитает «облегчённый» вариант классики…
– Есть два взгляда на эту проблему. Есть взгляд «продажника», как я это называю, которому, конечно, легче идти на поводу у слушателя и делать то, «что покупается». К сожалению, это сейчас самый распространённый взгляд. Но я его не разделяю. Но я не разделяю и позицию высоколобых академистов, которые считают, что если симфония звучит три часа (а Вагнер – пять!), то вы должны сидеть и слушать её во что бы то ни стало.
– То есть нужно искать золотую середину.
– Я считаю, что люди, которые создают контент (в этом-то и состоит их профессионализм), наделены особой интуицией и чувствуют, как надо сделать, чтобы это, как сейчас говорят, «зашло». Талантливая редакция должна упаковывать старые истории в современную «упаковку».
Конечно, для этого нужно определенное чувство вкуса, ведь это высокое искусство. Сейчас идут всевозможные новые сериалы на старые сюжеты, и многие сомневаются: надо ли делать такие ремейки? Нельзя же, скажем, переписать картину Да Винчи… Для оперы, кстати, это очень характерно. Так называемые «режоперы» сейчас всё переносят в современность, с нашими современными регалиями, с нашими современными некрасивыми интерьерами, костюмами, с каким-то излишним минимализмом. Но опера – это же праздник, ты туда идёшь и хочешь видеть яркие краски!
– Но ведь это интересная задумка – осовременить классику! Классика на то и классика, что существует вне времени.
– Правильно! Но здесь и вступает в силу этот тонкий баланс. Если «переклассичишь», получится плохо, скучно, старо. Если «переминимализируешь», тоже выйдет отвратительно и скучно. Весь вопрос в творце. Образ творца для нашего времени очень и очень важен. И чем творец умнее, тоньше, чем больше в него вложено таких вот пониманий аудитории, чем лучше он работает, тем успешнее его продукт. Мне кажется, так.
– На сайте радио «Орфей» появилось несколько отдельных интернет-каналов, в том числе, «Музыка кино» и «Музыка мюзиклов». Означает ли это, что само понятие классической музыки претерпело изменения, и его границы расширились?
Эннио Морриконе. Музыка из кинофильма «Однажды в Америке». Аранжировка Игоря Кантюкова. Симфонический оркестр радио «Орфей». Дирижёр — Сергей Кондрашев. Иван Карпан — пан-флейта
– Я в этом глубоко уверена. Потому что ну как не назвать классиком Эннио Морриконе, Нино Рота, Мишеля Леграна? Или, скажем, оперетта, которая еще недавно считалась лёгким жанром, по сути эстрадным. А сейчас это тоже классика. Она, правда, немного модифицируется в мюзикл. Это, кстати, к вопросу об «упаковке классики». Вроде похожий жанр, но осовременнный. Очень многое из того, что мы считали каким-то совершенно неприемлемым модерном, сейчас стало классикой. Да та же Эйфелева башня! То, что раньше было модерном, постепенно становится винтажем, а далее – классикой.
– Какие-то привычные для слушателя форматы претерпели изменения?
– Конечно! Например, мы очень любим соединять музыку с драмой. Музыка и слово – это очень близкие вещи. Но для радио сейчас сложно сделать радиоспектакль. Он длинный. Его можно разделить на какие-то части, но это очень неудобно для тех, кто слушает радио в машине. На одну часть он попадает, на вторую не попадает… Мы нашли выход из положения и придумали формат «Радио-концерт». Это такие литературные монологи известных персонажей-актёров под музыкальный аккомпанемент. Хотя я бы даже не назвала это аккомпанементом: это совершенно равноправные участники постановки.
Мы сделали уже несколько таких постановок. В частности, на музыку Леонида Половинкина. Это композитор, который творил в сталинскую эпоху, человек с довольно сложной судьбой. И ещё он написал музыку к сказке «Буратино». И мы сделали такой спектакль, где радиоведущий рассказывает о Буратино-Пиноккио, а музыка Половинкина этот рассказ дополняет.
– На ваш взгляд, где больше слушают классическую музыку – у нас или за рубежом?
– Сложный вопрос. Считается, что за рубежом. На самом деле это не совсем так. За рубежом меньше народу, там больше развита традиция ходить по вечерам на концерты, на классическую музыку. Более того, в той же Европе народ в основном католический или протестантский, а это всё-таки инструментальная традиция. Ведь месса идет в сопровождении органа.
Православная традиция отсылает к акапельному пению, ухо нашего народа, в широком смысле, более привычно к вокалу. Наши предки в церкви слушали именно пение. Поэтому у нас так популярны песни. Это традиция, которая заложена в генах, в нас, потомках, трансформировалась. То есть на Западе больше воспринимают инструментальную музыку. У нас – песню.
На самом деле таких исследований нет. Приход публики на концерты никем не меряется. Поэтому все эти утверждения совершенно голословны. Несколько лет назад агентство InterMediа провело исследование, по которому выходило, что классическая музыка не менее популярна, чем попса, рок и джаз. Для меня это было откровение! Я была уверена, что это не так. Тем не менее, повторюсь: совокупную аудиторию классической музыки не меряет никто. Сколько людей каждый вечер приходит в Большой, в театр Станиславского, в Консерваторию, в Зал Чайковского? И это мы говорим только о Москве….
– Но говорить о большой популярности классической музыки всё же не приходится…
– Почему принято считать, что классика менее популярна? Да потому что альтернативы нет. Радио «Орфей» плюс канал «Культура». Но «Культура» — это ещё и фильмы, спектакли, то есть ты не получишь классической музыки в любой момент. Ты получишь её только в тот момент, когда она стоит в сетке. А включаешь все остальное – 200 каналов, и сплошная попса. Вот и всё. Альтернативы нет.
Недавно мы вернулись из Сочи, там, в Парке науки и искусств «Сириус» выступал симфонический оркестр радио «Орфей». В один из вечеров как раз исполняли «Метель» на музыку Свиридова. Зал принимал фантастически. На следующий день мы выходим из отеля, нас ждёт машина. Водитель открывает нам дверь и вдруг кланяется нам: «Спасибо вам большое за вчерашний концерт!» И говорит: «Мой сын сказал, что он теперь не пропустит ни одного концерта вашего оркестра». Я чуть не заплакала. Вот это был такой настоящий приз!
– Радио «Орфей» активно развивается в цифровом направлении: современный сайт, удобное мобильное приложение, многочисленные Интернет-каналы…
– Да, мы двигаемся в цифру. Во-первых, она даёт колоссальный приток молодой аудитории, которая сидит в Интернете. Во-вторых, эта аудитория понятна, ее можно сосчитать, что очень ценно для нас. И ещё очень важная вещь: на эфирное вещание нужна лицензия, а по Интернету мы можем вещать по всему миру.
Именно поэтому мы продолжаем создавать всё новые и новые Интернет-каналы. Это мировой тренд – нишевые каналы. На Западе, например, есть канал «Моцарт», есть канал «Бетховен». Там сидит очень узкая аудитория. Скажем, люди, которые хотят слушать только Моцарта, могут услышать «Реквием» в 150 интерпретациях. И для знатока это очень ценно и важно.
Радио – это не филармоническая деятельность, это совершенно другой формат. В филармонии принято делать паузы между произведениями, чтобы люди могли «переварить» услышанное, на радио пауза – это брак. В филармонии может звучать длинное произведение, может, не очень воспринимаемое слушателем, но он никуда не денется, он сидит в середине ряда, заплатил деньги и не может встать и уйти.
– Ну, он же пришел в филармонию, значит, априори воспитанный человек…
– А на радио – раз, и выключил. И мы теряем слушателя. Мы не можем себе позволить такой роскоши: терять слушателя. Поэтому для таких случаев придуманы нишевые каналы, куда мы можем отправить людей, которые хотят услышать что-то эксклюзивное. Там будут и разные интерпретации, и целиком произведения. Помимо детского канала классической музыки, готовится канал крупной формы. Туда войдут кантаты и оратории. Мы там с удовольствием покажем всё, что у нас есть.
Эфирный же канал должен быть на широкую аудиторию, чтобы никого не спугнуть, не оттолкнуть и при этом дать возможность насладиться хорошей музыкой.
Текст – Наталья ПЕЛЕХАЦКАЯ,
Фото – Яков ТИТОВ
