С момента создания в 1899 году «Огонёк» заявил о себе как об издании иллюстрированном: он был телевизором дотелевизионной эпохи, вокруг которого собирались всей семьей. Временно прервав свое существование в революционные годы и возродившись в 1923-м, уже к 1925 году «Огонёк» выходит тиражом в полмиллиона экземпляров.
В эти годы страна переживает настоящий фотографический бум: фотография становится мощным визуальным оружием новой власти. Для «Огонька» работали лучшие советские фотомастера. На его страницах публиковались Аркадий Шайхет, Елеазар Лангман, Эммануил Евзерихин, Всеволод Тарасевич, Исаак Тункель, Михаил Савин, Эдуард Эттингер, Галина Санько, Дмитрий Дебабов, Семен Фридлянд, Лев Бородулин, Лев Шерстенников и, конечно, Дмитрий Бальтерманц. Он начал работать в издании в 1946-м, а потом четверть века, с 1965 по 1990 год, возглавлял фотоотдел «Огонька». Работы этой блестящей фотографической плеяды составляют основу проекта «Жизнь как праздник», который был приурочен еще к 115-летию журнала.
Традиция огоньковской фотографии во многом сформирована историей и идеологией страны. Фотография — это зеркало времени, причем амальгама этого зеркала определяется временем и меняется вместе с ним. Начиная с 1930-х годов фотография, как и другие виды искусства в СССР, обязана следовать принципам соцреализма. Перед фотографом не стоит задача снять «как есть» — гораздо важнее показать «как должно быть». В учебниках по фотографии тех лет основное внимание уделяется именно правилам постановки, режиссуры, казалось бы, объективного репортажа. Каждый постановочный снимок становится политическим высказыванием, будучи одновременно и продуктом, и инструментом идеологической работы.
Используя всю мощь своего таланта, фотографы конструируют образ самого счастливого человека в самой счастливой стране. Подвиги коллективного труда в полях, на заводах и стройках, картины нового быта, сцены беззаботного детства и заслуженного отдыха — в огоньковских фотографиях все дышит атмосферой праздника или его предвкушения. Вместе они образуют мифологический узор коллективного счастья.
Окончательно визуальный канон журнала оформляется к середине 1950-х — ко времени расцвета «Огонька» как фотоиллюстрированного издания. В эти годы фотографии с огоньковских обложек и разворотов украшают стены городских квартир, рабочих бытовок, солдатских казарм, поликлиник и домов культуры. Именно эта эпоха и является «главным героем» выставки. В оттепельные 1960-е сквозь пелену коллективного праздника начинает прорываться индивидуализированное счастье — меняется выражение лиц, пластика, сюжеты и тональность снимков. В 1970-е, с наступлением эпохи застоя, праздник постепенно перестает быть главной темой советского фотоискусства. Поэтому фотографии этих двух десятилетий не занимают на выставке главенствующего места, а скорее подводят черту и оттеняют эстетику и идеологическую направленность предшествующей эпохи.
Работы советских фотографов, вошедшие в экспозицию, одновременно и завораживают, и — по прошествии лет — заставляют задуматься о нашем прошлом, настоящем и будущем. Сегодня «Огонёк» — часть нового медийного пространства: с его страниц на нас смотрит реальность, а в ней есть место не только празднику. Но одно остается неизменным — место «Огонька» в жизни огромной страны и в истории российской фотожурналистики.
Яков Рюмкин. Летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин дома с женой Валентиной. 1962. Собрание МАММ / Архив журнала «Огонек»
Яков Рюмкин. Богатый урожай пшеницы собран в Ново-Александровском районе, Ставропольский край. Колхозница Анастасия Николаевна «обнимает» зерно. 1951. Собрание МАММ / Архив журнала «Огонек»
Дмитрий Бальтерманц. Юные ленинцы Алеша Пиляев и Игорь Усаков. Москва, 1961. Собрание МАММ / Архив журнала «Огонек»
Яков Рюмкин. «С новым годом, товарищи!». 1954. Собрание МАММ / Архив журнала «Огонек»
