К Международному дню кино редакция СМИ Артмосковия опубликовал свой рейтинг 10 самых значимых фильмов немого кинематографа, каждый из которых стал вехой в истории кино.
«Путешествие на Луну» (Le Voyage dans la Lune, 1902) — Жорж Мельес
Это первый в мире научно-фантастический фильм и шедевр кинематографического волшебства. Мельес, бывший иллюзионист, не просто запечатлевал реальность, а создавал её, используя кино как средство для фантазий и трюков. Фильм длиной около 14 минут стал сенсацией и доказал, что кино может быть массовым развлечением, выходящим за рамки простой хроники. Культовая сцена, где ракета попадает «в глаз» Луны, — один из самых узнаваемых образов в истории кино. Мельес применил здесь новаторские для своего времени технологии: стоп-камеру, двойную экспозицию, рисованные декорации и сложные (для 1902 года) спецэффекты. «Путешествие на Луну» заложило основы монтажа, сценарного искусства и фантастического жанра, превратив кино из аттракциона в искусство повествования.
«Рождение нации» (The Birth of a Nation, 1915) — Д.У. Гриффит
Фильм, имеет колоссальное художественное значение и отвратительную идеологическую составляющую. С технической и нарративной точки зрения это была революция: Гриффит создал полнометражную (более 3 часов) эпическую драму, синтезировав все известные на тот момент киноприёмы и изобретя новые. Он виртуозно использовал параллельный монтаж для нагнетания саспенса («последняя минута спасения»), панорамирование, крупные планы, затемнение и наплывы. Это первый американский блокбастер, доказавший финансовую мощь кино. «Рождение нации» — фильм-парадокс: он навсегда изменил язык кино, но также наглядно показал его опаснейшую силу влияния на общественное сознание.
«Нетерпимость» (Intolerance, 1916) — Д.У. Гриффит
Фильм — грандиозный ответ Гриффита на критику «Рождения нации» и один из самых амбициозных проектов в истории. Это немыслимый по масштабу (и бюджету) киноопыт, связывающий четыре сюжета из разных эпох (Вавилон, Иудея, Франция XVI века и современная Америка) общей темой человеческой нетерпимости. Монтажные переходы между эпохами, управляемые образом качающейся колыбели, были невероятно смелыми. Декорации Вавилона (высотой с многоэтажный дом) остаются одними из самых впечатляющих в истории. Фильм провалился в прокате, но его влияние было колоссальным. Его монтажная структура вдохновила Сергея Эйзенштейна, а эпический размах — всех будущих создателей масштабного кино. «Нетерпимость» — это титаническая, почти безумная попытка создать универсальный кинематографический эпос.
«Кабинет доктора Калигари» (Das Cabinet des Dr. Caligari, 1920) — Роберт Вине
Канонический пример немецкого экспрессионизма, фильм, который перенёс на экран внутренний мир, страх и безумие. Вместо реалистичных декораций — искривлённые, гротескные, нарисованные задники с острыми углами и неестественными перспективами, отражающие болезненную психику героев. Сюжет о гипнотизёре Калигари и сомнамбуле Чезаре, совершающем убийства, построен на психологической неустойчивости и знаменитой «ненадёжности» рассказчика. Фильм ввёл в кино эстетику кошмара, где форма становится прямым выражением содержания. Он повлиял не только на всё horror-кино (от «Носферату» до готики Тима Бёртона), но и на film noir с его контрастным светом и кривыми улицами. «Калигари» доказал, что кино может быть глубоко субъективным и что визуальный стиль сам по себе является мощнейшим инструментом драматургии.
«Броненосец „Потёмкин“» (1925) — Сергей Эйзенштейн
Абсолютный манифест теории «интеллектуального монтажа» и одна из самых мощных политических пропагандистских лент в истории. Эйзенштейн, переосмыслив открытия Гриффита, создал монтаж не как способ повествования, а как инструмент эмоционального и идеологического воздействия. Знаменитая сцена на Потемкинской лестнице в Одессе — шедевр монтажной ритмики, где чередование общих планов толпы, крупных планов лиц, деталей и отдельных действий (катящаяся коляска, расстрел) создаёт невероятное напряжение и сострадание. Каждый кадр здесь — кирпичик, а их столкновение (концепция «монтажа аттракционов») рождает новое смысловое поле. Фильм оказал гигантское влияние на мировое кино и рекламу, показав, как с помощью ритма и сопоставления образов можно управлять чувствами зрителя. Его политическая сила была такова, что во многих странах он был запрещён.
«Алчность» (Greed, 1924) — Эрих фон Штрогейм
Фильм — вершина реализма в немом кино и трагический памятник несбывшимся амбициям. Штрогейм задумал создать тотальную экранизацию натуралистического романа Фрэнка Норриса «Мактиг», сняв буквально каждую сцену. Изначальная версия длилась около 8 часов. Студия, в ужасе от мрачного сюжета о разрушительной силе алчности, вырезала фильм до 2,5 часов, уничтожив отснятый материал. То, что осталось, — это шедевр беспощадного психологизма. Штрогейм снимал в реальных локациях (фабрики, пустыня Долины Смерти), избегая павильонных декораций. Игра актёров была сдержанной и глубокой, контрастируя с манерностью немого кино. «Алчность» стала предтечей итальянского неореализма и шедевров голливудского психологического реализма 1970-х. Это символ борьбы режиссёрского искусства с коммерческой системой киноиндустрии.
«Большой парад» (The Big Parade, 1925) — Кинг Видор
Первый реалистичный антивоенный фильм и кассовый суперхит, изменивший представление о военном кино. До Видора война в кино была условной и героической. Видор же показал её быт, ужас и абсурд глазами простого американского парня (в блестящем исполнении Джона Гилберта). Эпизод, где герой в окопе, зажав раненого товарища, не может зажечь спичку, — один из самых пронзительных моментов немого кино. Фильм балансирует между масштабными батальными сценами (переход через поле под огнём) и глубокой личной драмой, между романтической линией и ужасами окопной жизни. «Большой парад» доказал, что зритель готов к сложным, взрослым эмоциям на экране. Его успех открыл дорогу для других серьёзных военных драм и закрепил позиции Голливуда как фабрики качественного, но вдумчивого продукта.
«Генерал» (The General, 1926) — Бастер Китон и Клайд Брукман
Вершина физической комедии и виртуозный симбиоз трюка и сюжета. В отличие от Чарли Чаплина, Китон сделал ставку не на лирику и социальность, а на абсолютную точность, инженерный расчёт и интеграцию комедийных ситуаций в эпическое историческое полотно (действие происходит во время Гражданской войны в США). Его герой — «маленький человек», но не пассивная жертва, а находчивый и упорный механик, преодолевающий нелепые препятствия. Каждый трюк, особенно кульминачное падение паровоза с горящего моста (самый дорогой кадр немой эпохи!), снят без дублеров и монтажных трюков. Китон — «человек, который никогда не улыбается» — выразил философию стоицизма и торжества рациональности над хаосом. «Генерал» — идеально выстроенная комедийная машина, где смех рождается из чистой кинетической гармонии.
«Метрополис» (Metropolis, 1927) — Фриц Ланг
Визуальная библия научной фантастики и самый дорогой фильм Weimar Germany. Грандиозная антиутопия о классовом расколе в городе будущего, где элита живет в садах наверху, а рабочие-рабы — в подземельях. Ланг создал не просто футуристические декорации (ставшие архетипическими: башни, летающие машины, лабиринты), а целую мифологию. Фильм сочетает социальный пафос, библейские аллегории и фантастику. Образ Марии-робота, созданного учёным Ротвангом, — один из самых влиятельных в поп-культуре. Несмотря на упрощённый лозунг финала («Посредник между головой и руками должно быть сердце»), визуальная мощь «Метрополиса» остаётся гипнотической. Он задал эстетический канон для всего последующего фантастического кино — от «Бегущего по лезвию» до «Звёздных войн».
«Страсти Жанны д’Арк» (La Passion de Jeanne d’Arc, 1928) — Карл Теодор Дрейер
Фильм — апогей психологического и духовного кино, фильм-экзистенция. Дрейер сосредоточился на последних часах жизни Жанны, создав беспрецедентно интимную и мучительную драму. Он снял фильм почти исключительно крупными и сверхкрупными планами, используя редкие тогда 50-мм объективы, которые «очеловечивали» лицо. Лицо Рене Марии Фальконетти (Жанна) стало иконой экранного страдания и веры. Дрейер отказался от грима, снимал на белых фонах, заставляя зрителя безостановочно вглядываться в души героев. Монтаж построен на контрапункте взглядов судей и Жанны, создавая напряжённый диалог без слов. Это не историческая реконструкция, а медитация на тему веры, одиночества и мученичества. Фильм остаётся одной из самых эмоционально выматывающих и совершенных работ в истории мирового кинематографа.
* * *
В наши дни, в эпоху высоких технологий и совершенной компьютерной графики, возникает ощущение, что немое кино примитивно, тем не менее, немое кино — это не «примитивная» эпоха, а период бурного, революционного экспериментирования, когда был создан и отточен базовый язык кино. Эти десять фильмов представляют собой его фундамент: от волшебства Мельеса до духовных исканий Дрейера, от эпических полотен Гриффита до интимных крупных планов Фальконетти. Они доказали, что кино может быть массовым и элитарным, развлекательным и философским, простым и невероятно сложным. Без этих картин невозможно представить не только современное кино, но и всё визуальное искусство XX и XXI веков.
