Василий Шукшин идеальный автор для студенческих этюдов. Тут и объемные характеры, анекдотичные ситуации, колорит советской деревни – яркая картинка, которой можно прикрыть ученические ошибки.
На профессиональной сцене Шукшина сегодня необходимо переводить с русского на русский. Ностальгия по бабушкиным домам уже не отзывается ни у кого из молодого поколения, а влияние современных психологов с их модными нынче «абъюзами», «неглектами», «родовыми и семейными травмами» может привести к провалу даже на уровне текста. Одна пощечина женщине на сцене со словами «дура!» и можно навлечь на всех участников процесса праведный гнев феминистского сообщества, и длительного обсуждения: все-таки Василий Шукшин против или за домашнее насилие.
Действительно, современные реалии настолько поменялись, что жизнь шукшинских героев можно увидеть только на сцене и в кино. И вот тут и возникает проблема смысла Шукшинских рассказов, характеры персонажей которых уже лет -дцать как потеряли свою актуальность вне контекста деревенского анекдота.
Режиссер спектакля «Беседы при ясной луне» Сергей Ковалев и художник-постановщик Василий Валериус решили максимально обобщить мир шукшинских героев, поднять каждый рассказ почти до уровня притчи. Какие-то рассказы «Верую!» или «Билетик на второй сеанс», «Микроскоп» действительно не только не сопротивляются, но сами к тому подталкивают. Странный поп (Павел Архипов), верующий в колхозы и коллективизацию, смешно и нелепо расхаживает по сцене, вовлекая в свой доисторический танец Максима (Денис Кравцов), однако то ли колхозы, то ли коллективизация, то ли сам поп и его спирт делают свое дело. Максим падает на колени: «Верую!» — и это его «Верую!» уже совершенно никакого отношения к реалиям советского времени не имеет. Возможно, именно эту сцену хотелось бы сделать точнее, четче, острее. Поскольку уж очень много смысла в ней для дальнейшего действия. Потому что во многом именно те рассказы, которые, как ни крути, остаются в своем времени вроде «Бессовестных» выглядят все равно ярче.
Пространство спектакля – максимально условное – белый задник для проекций звездного неба, разные уровни сцены с зеленым покрытием то ли вспаханная целина, а то ли и вовсе матрица – где-то и нигде. Здесь возникают как воспоминания истории жизни героев – деревенских чудиков, людей того времени, так сильно напоминающих наших бабушек и дедушек.
Все отдельные эпизоды спектакля объедены одним персонажем – рассказчиком (Алексей Щукин), который в какой-то момент сам вступает в действие. Приходит пьяным к героям рассказа «Микроскоп» и случайно пробалтывается, что никакой премии-то не было. То рассказывает эпизоды из жизни самого автора – Василия Шукшина: про его поступление в Михаилу Роому, жизни в деревне, зачитывает последнее письмо к матери.
И в результате вся эта раздробленная картинка складываются в общее эпичное полотно о жизни людей того времени.
Ксения ДАНЦИГЕР
