Прошедшая неделя фестиваля «Видеть музыку» началась тремя спектаклями, очень живо почему-то напомнившими сцену из финала «Мастера и Маргариты». «Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил ... его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош...». Три очень разных спектакля, главными движущими силами стали очень разные по стилистике своего явления Свет и Тьма.
Та тьма, которая преследует героев оперы Бриттена «Поворот винта», написанной по «новелле ужаса» Генри Джеймса, таится буквально в каждом такте труднейшей партитуры, которую представили в своей сценической интерпретации студенты IV курса ГИТИСа (мастерская профессора Александра Бармака).
После просмотра спектакля не раз вспомнился отечественный классик, который сказал как-то, что безумству храбрых поём мы славу. О том, что торжественно-славная песнь порою оборачивается отходной, он почему-то промолчал...
Именно безумством очень храбрых выглядит студенческая интерпретация опера Бриттена. Судите сами. Спектакль играется не под оркестр, а под фортепиано (концертмейстеры Т. Мансуров и Н. Курдюмов) — это Бриттен-то! Играется без очень малого два часа - без антракта. Играется без уже привычной на многих оперных сценах бегущей строки. Играется, как очень деликатно сказал зрителям сам постановщик, на языке, который участники считают английским.
Бармак при сём добавил, чуть подмигнув аудитории: если будет скучно, уходите, только не очень заметно... Зря старался: вряд ли это пришло кому-то в голову. С тем, что называется нервом спектакля, который понуждает забывать о времени, было всё в полном порядке. Скажем больше — исполнительский уровень был на той высоте (особенно это относится к исполнительнице роли Гувернантки Виолетте Васильевой), который называется прыжком выше головы.
Жаль только, что чисто физические данные участников спектакля чересчур явно противоречили тем, что заданы и Джеймсом, и Бриттеном. Ведь порученным Гувернантке детям - Майлсу и Флоре — едва ли больше десяти лет. А на сцене перед нами были, при всём уважении к их мастерству актёрского перевоплощения, детки весьма изрядного возраста. Исполнительница же роли Флоры Софья Цимбал и вовсе местами (особенно пластически!) выпадала из ансамбля.
Финал же спектакля и вовсе разочаровал. Развязка и оперы, и новеллы далеки от пресловутого английского happy and а: сердечко маленького героя останавливается. А гувернантка? Постановщик отчего-то почёл за лучшее отправить её в наступившей тьме, подобно Анне Карениной, под колёса поезда — во всяком случае, воспринимается финал именно так. Не отменяя, впрочем, сделанного певцами, едва входящими в профессию.
Тьма, являющая себя в «Декамероне», сыгранном питерским детским музыкальным театром «Зазверкалье» приходит в образе той чумы, которая в середине XIV века выкосила буквально пол-Европы. Герои шести новелл Боккаччо, правда, как бы и не замечают её. Только в литературном первоисточнике средством спасения были только весёлые и очень фривольные рассказы, а тут к «снадобьям» добавились и десять изумительных мадригалов Клаудио Монтеверди.
Казалось бы — да что им Гекуба? Боккаччо и Монтеверди разделяют — формально — почти триста лет! А вот Александр Петров, поставивший этот полный очень разной Любви спектакль, почему-то заставил нас подумать, что два этих великих итальянца были чуть ли не современниками...
И о том, что «Орфей из Кремоны» (так часто называют Монтеверди), к сожалению, не написал оперы на декамероновские сюжеты. Кто знает — может быть он и думал об этом... Но времена были что называется, ещё те — суть их отношения к подобным сюжетам очень кратко выразил в одном из своих писем другой великий итальянский маэстро, Джузеппе Верди: «Нас бы казнили!»
Сейчас, правда, тоже сплошь и рядом кто-то не на шутку обижается... Но актёрской команде «Декамерона» - на мой взгляд, в ней выделялись единые во многих сценических лицах яркие актёры и вокалисты Дарья Нариманова и Семён Фатыхов - на них явно и смачно наплевать. Пусть Тьма, разумеемая и как хворь, и как мрак непросвещённости, и как отсутствие чувства юмора, в конце концов, болтается себе где-то на задворках сцены.
А мы явим Свет через то, что буквально на каждом шагу, как и завещал нам великий Боккаччо: станем играть, хохмить, интриговать, плутовать, напропалую и в открытую любить друг друга, а божественные мелодии Монтверди, органичнейшей амальгамой вплетённые в действие, да будут в помощь нам! Постановщик почувствовал это очень точно.
И единственное, о чём можно пожалеть — так это об исключительно камерном, малом формате этого «Декамерона». Впрочем, может быть это и не случайно? На дружескую беседу, подобную той, что ведётся на сцене, приглашают не уличную толпу, а самых что ни на есть ближних. Procul este, profani — удалитесь, непосвящённые!
Те Тьма и Свет, о которых речь идёт в последней опере Петра Ильича Чайковского, и подавно знакомы нам - спектакль, который показал Калининградский областной музыкальный театр, оказался пятой(!) «Иолантой», показанной за нынешний год на московской сцене. Героиня прозревает во тьме, и даже не очень важно, произошло ли это в чисто физическом плане. И иногда даже подумаешь — что там, в этом сюжете для режиссёров - провансальским мёдом, что ли намазано?
Однако ж в меду можно и крепко увязнуть — именно это и произошло в спектакле. И дело даже не в том, что вокальный уровень калининградской постановки оказался, что называется, ниже плинтуса. Тьма тут, похоже обуяла не только бедняжку Иоланту, но в большей мере и постановщика спектакля, который, похоже, не очень и понимал, о чём он ставит спектакль.
Всё смешалось в доме Об... ох, простите, в замке - при этом никакого замка на сцене нет - короля Рене. «Король», к слову, предстаёт в образе исключительно брутального чернорубашечника а-ля молодой Муссолини. Смешались и развратные, юридическим языком говоря, действия, совершаемые героем и героиней в финале первого акта, зачем-то растянутого до конца их дуэта. И королевские мордовороты-бодигарды (а где, простите, они в партитуре у Петра Ильича?), избивающие бедолагу Водемона почище сбиров незабвенного Вителлио Скарпиа.
Подобный «сочных» деталей немало. Но остаётся без ответа главный вопрос. Зачем это? Где — покажите конкретно! - и как это основано на музыке? То есть отсутствует, или, в более щадящей трактовке, до полной неразличимости размыто то, ради чего мы приходим на любой спектакль, и не только оперный — смыслы. А режиссёру для того, чтобы показать полёт и размах собственной фантазии, вовсе не обязательно осчастливливать ими Оперу...
Коротко говоря, жаль, что в итоге счёт всё-таки в пользу тьмы. Но она, как известно, сгущается перед рассветом...
Юрий ТИМОФЕЕВ,
Фото Ирина ШЫМЧАК
Вы можете оказать поддержку нашему СМИ, пожертвовав произвольную сумму денежных средств по предложенной ссылке или воспользоваться QR-кодом. Оператор пожертвований – сервис CloudTips (от Тинькофф и CloudPayments).
С уважением и благодарностью, главный редактор Ольга Неснова.
