The Kult Talk продолжает знакомить с участниками онлайн-выставки (Un)written («Ненаписанное»), объединяющей художников и фотографов из России, Израиля, Сербии, Великобритании, Германии и Кипра, чтобы исследовать пространство невысказанного – того, что невозможно выразить словами.
Фотограф Арсений Меньщиков и художница Ева Хидашели по-разному работают с темой ненаписанного: один оставляет за кадром лица, превращая пустоту в магнит, другая ищет секунду покоя, которая переживает испытания. Мы поговорили с ними о punctum, доверии зрителю и личных переживаниях, ставших основой их работ.
Арсений Меньщиков. «Punctum»
– Вы сознательно оставляете лица и истории персонажей за кадром. Почему для вас важна эта «пустота»?
– Потому что иногда самая сильная история – это та, которая остаётся невысказанной. А самое выразительное лицо – то, которое мы не видим, но можем почувствовать. Я убираю индивидуальные черты, чтобы освободить место для универсальных чувств: одиночества, ожидания, созерцания, покоя. Эта «пустота» – на самом деле магнит. Она притягивает взгляд и заставляет задержаться, спрашивая: «А что было до этого момента? Что будет после?». Она превращает конкретного человека в символ, а мимолётную сцену – в вечную. В этом есть некая магия и тайна, без которых, как мне кажется, фотография теряет часть своей души.
– Вы сравниваете это с поиском идеальной ноты. Как рождается баланс между личным и универсальным?
– Исходная точка – всегда личное. Это моё искреннее, интуитивное переживание момента: порыв ветра, луч света на полу, осанка незнакомца. Это та самая искра, с которой всё начинается.
А вот универсальным этот личный опыт становится, когда я нахожу форму, которая его освобождает. Я убираю конкретику не для того, чтобы стать холодным наблюдателем, а наоборот – чтобы моё впечатление не стало стеной для зрителя. Я оставляю лишь суть, тот самый чистый звук, который, попадая в пространство кадра, находит отклик в душе другого человека. Баланс рождается в доверии: я делюсь своим чувством, но не диктую, как его называть. Получается не моя история, а наше общее эхо.
– Как вы понимаете punctum по Барту в своей практике?
– Punctum для меня – это квинтэссенция личного. В кадре, который я выстраиваю как studium – продуманную композицию атмосферы, света, формы, – всегда должна возникнуть эта «рана», точка высшего напряжения.
Но в моём случае, где лица и явные narrative-детали часто отсутствуют, punctum смещается. Им становится не объект, а его след. Не взгляд, а отблеск этого взгляда на стене. Не жест, а напряжение, с которым этот жест совершается. Это та самая трещина в универсальном, через которую просачивается личное – и моё, и зрителя. Я определяю его как элемент, который нарушает идеальную гармонию кадра, чтобы придать ей живую, подлинную жизнь. Без него кадр был бы просто красивой картинкой.
– Как вы переживаете момент фиксации?
– В тот миг, когда палец нажимает на спуск, я руководствуюсь только своим собственным, абсолютно личным и часто иррациональным откликом. Этот «укол» – мой. Это моя подлинная реакция на мир. Я фиксирую элемент, который пронзил именно меня, вызвал трепет, вопрос, ностальгию или беспокойство. Без этой искренности кадр был бы мёртв с самого начала.
Однако реакция зрителя – это второе дыхание punctum’а. Это момент, когда моя личная рана становится универсальной. Я сравниваю это с броском камня в воду: мой punctum – момент касания камня поверхности, а реакция зрителя – расходящиеся круги. Я не могу предугадать, какие ассоциации и воспоминания пробудятся. В этом магия.
Идеальный punctum рождается в абсолютной аутентичности момента фиксации, но предназначен для того, чтобы быть воссозданным в уникальном внутреннем мире каждого зрителя. Я бросаю камень в надежде на круги. Без первого не будет второго, но именно второе даёт первому вечную жизнь.
Ева Хидашели. «Нега»
– В тексте к работе вы говорите о месте покоя, которое человек осознанно или нет ищет. Что подтолкнуло вас к визуальному осмыслению именно этого состояния?
– Я проживала период испытаний, который хотелось поскорее преодолеть. Можно сказать, это была попытка призыва желаемых ощущений из собственной уязвимости.
– Как вы передавали ощущение мимолётного, но насыщенного покоя через художественные средства?
– Я приверженец языка символов, а не классической передачи действительности, поэтому всё скорее сделано по чувству. За основу взято положение тела в пространстве – лёжа мы гораздо чаще в покое. Героиня лежит в раскрывшемся бутоне фантазийного цветка, что подчёркивает комфорт и мягкость. Птица здесь для передачи скоротечности. Цветовая гамма тоже имеет важное значение: я хотела использовать что-то отдалённо напоминающее мелки на асфальте после дождя.
– «Нега» связана с личным опытом преодоления и возвращения. Насколько важно для вас, чтобы зритель это считывал, или вы оставляете пространство для собственных проекций?
– Для меня самое важное в искусстве – вызвать у зрителя эмоцию. Какую именно, для меня не так важно, но всегда интересно слушать, какие чувства мои картины вызывают у разных людей. Страшно, когда – никаких.
– Что для вас ценнее в этой работе – сам образ или то состояние, которое он вызывает у зрителя?
– Для меня любая работа не сложится, если совсем ничего не вызовет у зрителя.
