В 2020 году Екатерина Мечетина – пианистка с мировым именем, педагог, общественный деятель – начала вести свою авторскую программу «Дневник пианистки» на радио «Орфей». С вопроса об «Орфее» и началось наше интервью.
– Екатерина, давайте поговорим про радио «Орфей». На сцене перед вами живые слушатели, и вы чувствуете их реакцию. А как обстоит дело с радиослушателями? Сложно ли бывает Вам перестроиться?
– Знаете, мне очень помогают социальные сети. Вы ведь когда пишете пост, вы тоже не знаете, кто его в итоге прочтёт и как отреагирует. То же самое происходит с трансляцией концертов. Вы не знаете, кто включит трансляцию концертов.
– Но нужно признать, что слушатели радио «Орфей» – аудитория возрастная, со своими определёнными музыкальными пристрастиями. Как найти с ней общий язык?
– Об этом я думаю, когда готовлю тексты для своей программы. Чем мне нравится музыкальная политика радио «Орфей»? Радио могут слушать самые разные люди: автолюбители, в том числе таксисты, и другие слушатели, самых разных возрастов, но замечу: не обязательно профессионалы.
Эта радиостанция не предназначена для профессионалов! Они сами себе умеют составлять плейлист. Эта радиостанция нужна тем, кто ещё не успел открыть для себя мир классической музыки. Эти передачи нужны для того, чтобы слушателя мягко и бережно ввести в этот мир.
У меня есть, например, замысел программы о том, как музыка устроена, что такое мелодия, что такое гармония, что такое ритм, что такое нота и так далее…
– Как вам удаётся совмещать концертную и педагогическую работу?
– Вы забыли ещё про педагогическую работу. Концерты и культурная политика – это разговор взрослого человека со взрослым. Педагогика же – это ответственность совсем другого порядка. Это разговор взрослого человека с детьми. У меня восемь учеников: четверо детишек в Центральной музыкальной школе (ЦМШ), трое студентов в Консерватории и одна дистанционная студентка из Южной Кореи. И к ним ко всем нужен различный подход. Это занимает огромное количество времени, не меньшее, чем концертная деятельность. Я нахожусь в постоянном балансе приоритетов, и всё это даётся с большим трудом.
– Давайте вспомним ваших педагогов. Кто из них на вас больше всего повлиял?
– Все, очень по-разному. Сначала родители, моя мама – пианистка, папа – виолончелист. Потом я поступила в ЦМШ, все 11 лет, которые я в ней провела, были счастливыми. Мне повезло, мы «совпали» с Тамарой Леонидовной Колосс. Мы поддерживаем до сих пор теплейшие отношения. Я могу прийти к ней поиграть, и она и мне, заслуженной артистке России, найдёт, что сказать. Я буду слушать её, как девочка, потому что она музыкант замечательный, она знает обо мне всё.
В Консерватории я училась у Владимира Павловича Овчинникова, который мне тоже очень много дал: и полезных советов, и занятий. А в аспирантуре я училась у абсолютно великого человека: у Сергея Леонидовича Доренского. Его уже нет с нами, к сожалению, уже год… Мы общались 20 лет, за это время мы стали родными людьми. Из его класса вышли такие известные всему миру пианисты, как Денис Мацуев, Николай Луганский, Андрей Писарев, Павел Нерсесьян. У нас такая классная «семья» больших музыкантов, «мафия», как он сам нас называл, и когда я вошла в эту семью сначала, как ученица, а потом с годами стала её полноправным членом, я ощутила атмосферу единства, которую очень и очень не хочется потерять сейчас, когда учитель ушёл от нас. Он бы не хотел, чтобы наше братство распалось…
– Вы никогда не задумывались о том, что ваша жизнь могла быть посвящена какой-то другой профессии?
– Такой вопрос даже не стоял. До определённого возраста я не понимала, что бывают люди не музыканты. Например, у меня была тётя – экономист, но я не задумывалась о выборе пути, ведь папа и мама были музыканты, и мне этот выбор казался единственно возможным.
– Ваш отец был виолончелистом, мама – пианисткой. Почему вы выбрали фортепиано?
– Виолончель казалась мне очень большой, громоздкой. Я лет в 11 хотела играть на скрипке, как-то родители мне её принесли, и я самостоятельно подобрала на ней концерт Мендельсона. Помню выражение папиного лица до сих пор: «Мы отдали тебя не на тот инструмент!» Я и сейчас иногда задумываюсь, не начать ли снова играть на скрипке?
– Можно ли говорить о том, что пианист вашего уровня – это всегда популяризатор классической музыки?
– Наоборот! Чаще всего совсем не популяризатор. Профессионалы очень любят «сидеть в башне из слоновой кости». Мы сами себе и слушатели, и исполнители. Я этого не люблю. Я не хочу, чтобы на меня ходили одни профессионалы, избранная, элитная публика. Я хочу говорить на музыкальном языке со слушателями, чтобы они правильно меня понимали. Элитарность классической музыки, конечно, существует. Но мне хочется, чтобы музыка была понятна и доступна и тем, кто, например, впервые пришел на концерт.
Беседовал Артём КОМАРОВ,
Фото из личного архива Екатерины МЕЧЕТИНОЙ
