Известный баритон начинал свою карьеру в качестве члена команды КВН «Парни из Баку». Сейчас он солист Государственного Академического Большого театра России, народный артист Азербайджана. А так же режиссер фильмов и театральных постановок.

Поговорим про современную оперу, репертуар Большого театра, педагогов, важные вещи в жизни и профессии каждого артиста.

– Как вы думаете, у нас уровень оперных постановок сейчас упал или вырос? Новые технологии применяются на спектаклях?

– Учитывая то, что с каждым днем увеличивается рост разных технологий в мире, которые позволительно применять в любом жанре искусства, то, соответственно, как мне кажется, уровень должен расти. Иногда мы это чётко видим. Не всегда при использовании нововведений в итоге получается хорошо. Но, по крайней мере, сам факт того, что идет так называемая проба пера, всегда интересен. Опера не должна стоять на месте.

Если мы возьмем пример с фотографией, что было и куда мы пришли на сегодняшний день. Может, это не самое лучшее сравнение, но мне кажется, что технологии врываются в нашу жизнь, с точки зрения восприятия театра, как драматических постановок, так и оперных. Это не может быть неинтересным как минимум. Хорошо это или плохо,- это другой вопрос. Но неинтересным это не может быть!

– Недавно Вы участвовали в опере «Манон Леско» в Большом театре, где дирижировал Пласидо Доминго. Было очень много критики по поводу именно этой интерпретации произведения. Кое-кто говорил, что подобные спектакли нельзя ставить в Большом театре. Что он должен быть чисто академическим. В связи с этим у меня вопрос: вы сами как относитесь к креативу режиссеров? Креатив насколько допустим? Должны ли быть какие-нибудь рамки, за которые нельзя переступать?

– Вы сейчас вспомнили постановку, которая для меня лично является показательной, с точки зрения интерпретаций. В этой опере я исполняю партию (роль) Леско, брата Манон.

Если говорить о новаторстве в решении режиссерских задач, оно сделано качественно и искусно. Этой постановке уже три года. Ее постановщик потрясающий человек, потрясающий драматург и театральный режиссер Адольф Шапиро.

Нельзя нравиться всем. Это невозможно и, наверное, не надо.

Как мы знаем, и картина «Мона Лиза» не всем нравится. Есть разные люди и разные взгляды. Я не хочу никого ни с кем сравнивать.

Но есть одно, что для меня всегда является главным. Это моя собственная органика, мой собственный комфорт в том или ином произведении как артиста-исполнителя роли. Насколько мне комфортно находиться не в самых комфортных условиях, с точки зрения физиологии. А так как я достаточно бережно к самому себе отношусь, для меня это серьезный пункт.

Возможно, эта постановка является показателем того, что можно современным языком рассказать старую историю.

На мой взгляд, это получилось просто потрясающе. Особенно учитывая тот факт, что на премьере все получили колоссальное удовольствие. Ведь работа происходила с моими любимыми коллегами и друзьями - Анной Нетребко и Юсифом Эйвазовым. Это один из залогов успеха любой продукции – когда вместе работают люди, которые знают и любят друг друга.

Когда вдруг в первый день репетиции мы понимаем, что мы в очень хорошей компании, то тогда это отношение, это ощущение передается и в процесс постановки, и в итоге выливается в замечательный продукт, который мы называем спектакль.

Поэтому в «Манон Леско» мне было очень комфортно. Я считаю, что в ней всё очень честно!

Сам я по первому образованию режиссер, поэтому я всегда в голове продумываю и проигрываю, придумываю что-то для своего героя. Безусловно, я сам, наверное, что-то подкорректировал и сделал бы по-другому, что –то убрал, а что-то добавил. Но, будучи в данной ситуации исполнителем, я должен был исполнять пожелания режиссёра! И мне было хорошо и комфортно. Я считаю, что это замечательный спектакль, который получился, и который еще долго будет идти. Три года он идет без перерыва, и всегда на нем аншлаги. Но кому-то он не нравится, и это тоже нормально.

- У вас как у режиссера есть свои задумки, свои постановки? Если бы вы ставили свое произведение, то о чем? Какие идеи отобразили бы?

– У меня несколько заготовленных работ, наброски и зарисовки. Это те оперы, которые мною уже исполнены. И я более чем уверен, что в какой-то момент реализация этого произойдет. Нужно найти и время и настроение, чтобы все реализовать.

О чем они будут? Я думаю, что во всех классических произведениях все изначально уже заложено автором. Не нужно придумывать какую-то другую историю. Для меня очень важно показать масштаб человеческих взаимоотношений. На самом деле, все индивидуально относительно того, где и что нужно показать. В любом случае, я не планирую менять историю, как это порой иногда бывает. Когда выворачивают наизнанку и ищут несуществующие подтексты. У меня такого желания нет, потому что любое уже написанное классическое произведение несет в себе свой первоначальный смысл.

Я бы хотел выделить, что беспокоит героев, что на сегодняшний момент может быть наиболее актуальным. С точки зрения эмоциональной составляющей. Поэтому в каждом произведении можно «достать» и выделить что-то свое. Но лично я всегда думаю о том, что нужно делать очень большой акцент на взаимоотношения персонажей. Чтобы каждый из них был ярким. Не просто рассказывать, что с ними происходит здесь и сейчас. А чтобы они и зритель понимали, что с ними было и будет после, если, конечно, наш герой не умирает по ходу пьесы. Себе я ставлю именно такие задачи.

Каждый артист - режиссер своего образа на сцене. Если мы говорим о спектакле, то персонаж не может быть одинаковым во всем и всегда. Я не говорю: «Вот это отрепетировано, и всегда только так должно быть». Такого нет. На каждом спектакле появляются какие-то новые краски, нюансы, какие-то жесты. Даже может быть разный поворот головы. Это нарабатывается и приходит с опытом. И еще это всегда приходит и от состояния артиста на сегодняшний день.

Я обожаю «Царскую невесту» Римского-Корсакова и исполняю ее очень давно. Партию Григория Грязного. Казалось бы, очень много раз мной исполнена эта партия. Но для меня очень важно каждый раз выходя на сцену в этой партии, находить те музыкальные краски и состояние органики тела, может, просто посредством минимального движения, что может добавить гораздо больше, чем уже сделано ранее.

– Вы сами как зритель ходите в театр и можете кого-то выделить из своих коллег или режиссеров?

– Очень-очень редко. На самом деле, мне очень сложно находиться в зрительном зале. Это можно сравнить с состоянием футбольного игрока, который сидит на скамейке запасных и смотрит на футбольный матч. Футболист, как зритель, тоже испытывает двоякие ощущения. Это может быть эгоизм, но мне сложно ходить на спектакли. Во-первых, у меня нет достаточно времени. Во-вторых, есть такая штука, что мы связками повторяем все то, что мы слышим. Ведь связки - это тоже мышцы. И порой ходить на спектакли просто вредно. Считается, если ты пошел на спектакль, то ты его спел.

А связки повторяют не всегда правильно. Не все вибрации правильные. Потому что все индивидуально для каждого человека, и для каждого есть его собственный внутренний эталон исполнения. Поэтому даже самый хороший певец, повторяя внутренне, может себе навредить. Я предпочитаю смотреть постановки фрагментами дома. Мне этого достаточно. Хотя с точки зрения режиссуры всегда интересно посмотреть целиком.

– У вас есть партии, которые еще не сыграны, но хотелось бы исполнить?

– Конечно! Их достаточно. Их много, и я надеюсь, что я их исполню. Я неоднократно говорил, что я огромный поклонник Джузеппе Верди, а у него достаточно возрастных партий, поэтому впереди еще много, что хочется и надо спеть.

В этом сезоне я должен исполнить новую для себя партию Мазепы в новой постановке оперы «Мазепа» в Большом театре. В прошлом сезоне мы исполнили эту оперу в концертном варианте. Там потрясающая музыка и очень интересный образ. Я в предвкушении того, что у нас выйдет замечательная постановка. Потому что концертное исполнение это не спектакль. Для меня как для артиста и исполнителя важнее играть в самой постановке. Быть частью чего-то большого и целого. Со всеми элементами декораций и костюмов. Я люблю и концертную деятельность, но мне больше нравятся оперные постановки.

Партий, которые хочу исполнить, очень много. Какие-то я просто откладываю, потому что нужно очень аккуратно выбирать репертуар.

– Вы занимались преподавательской деятельностью? Как оцениваете преподавание в России и других странах? Есть ли принципиальная разница?

– Иногда преподаю, но все упирается во время. Ко мне обращаются достаточно часто. И если у меня есть время, то я делюсь своими знаниями. И получаю от этого удовольствие.

На самом деле, я давно понял в какой-то момент, что буду этим заниматься более активно. Но, наверное, чуть-чуть попозже, потому что сейчас хочется больше времени уделять своей карьере и творчеству.

Мне нравится преподавать. Когда мы говорим о разнице преподавания в России, в Европе, Америке, то сложно сказать, есть ли разница или преподают одинаково. Нет такого замка, к которому подходят все ключи, как и такого ключа, который подходит ко всем замкам. Точно так же и в преподавательской деятельности. Это все очень тонко, это все очень индивидуально. Я знаю потрясающих педагогов и потрясающих учеников, но к каждому, по сути, нужен индивидуальный подход. Есть какие-то прописные истины, которые обычно преподают на мастер-классах, то, что хорошо подходит всем. А дальше, после того, как человек получает азы, базу, идет абсолютно индивидуальный подход. Поэтому преподавательская деятельность может быть абсолютно разная.

Многие спрашивают, у кого можно взять урок, куда поехать. На самом деле педагог может находиться за стенкой, а может находиться за океаном. Ты не можешь знать, кто именно твой педагог, который поможет именно тебе.

– А кто ваши педагоги, кто сыграл роль в вашем становлении?

– Каждый педагог, с кем я занимался, это совершенно уникальные личности. Это люди, которые для меня много сделали. Я не готов кого-то выделить одного. Я всегда с большим удовольствием перечисляю их всех. Все они часть меня и часть моей истории.

Я начинал учиться в Баку, где со мной работал замечательный педагог, профессор, дирижер, пианист – Азад Алиев. Это человек, с которым мы начали делать мои первые шаги. В эту профессию я пришел достаточно поздно – в 30 лет, и он меня в нее вводил.

Так же у меня был замечательный педагог, к которому я ездил на мастер-класс в летнюю академию «Моцартеум» Ричард Миллер - профессор Оберлинской консерватории США. Уникальная личность, известный тенор. Он был профессор музыки и профессор отоларинголог!

Дальше судьба меня свела с человеком, с которым просто быть знакомым для любого человека большая честь, - Галиной Павловной Вишневской. Она пригласила меня в свой центр оперного пения в Москве. Каждая встреча с ней навсегда останется в моей памяти! И, конечно же, мой непосредственный мастер в центре Вишневской, который впоследствии стал моим родным человеком, другом, - это заслуженный артист России, - Бадри Майсурадзе. Это уникальный исполнитель и потрясающий педагог.

Помимо этого я бы обязательно хотел отметить, что есть люди, которых мы в шутку можем называть нашими «ушами», которые рядом с нами каждый день, это наши концертмейстеры. Не могу не отметить Наталью Петровну Рассудову - моего первого концертмейстера в Большом театре. Ларису Абрамовну Скворцову, с которой мы занимаемся много лет. Это очень дорогие для меня люди. Они осуществляют контроль над тем, что сделали наши педагоги. И, конечно, с их стороны тоже бывает корректировка. Следят, чтобы мы не расслаблялись! Их взгляд со стороны важен и нужен для каждого вокалиста, который поддерживает свою форму ежедневно.

Я неоднократно говорил, что как только ты начинаешь говорить себе «я все умею», «все правильно», то это значит, настал тот момент, когда нужно уходить.

– Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать артист, особенно молодой и начинающий, чтобы быть востребованным в профессии и попасть в хороший театр?

– Нет, и не может быть однозначного ответа на этот вопрос. Я знаю много молодых людей безумно талантливых, с прекрасными голосами, но у них не получается прорваться в театры... Как-то должны сложиться звезды, чтобы карьера пошла вверх. Единственное, что я точно знаю, что должно быть упорство. Талант это даже не 50 процентов успеха. Человек должен быть артистичен, органичен, гармоничен с самим собой и со своим голосом. Со всем, что его окружает и с тем, что он делает. Еще обязательно должна быть харизма. Говорят, что она либо есть, либо нет. Но как показывает история, есть примеры, когда люди смогли стать харизматичными. Это большая работа над самим собой. Есть потрясающее слово «ремесленник». Человек, работающий над собой и своим ремеслом. И, наверное, нужно быть таким ремесленником в своей профессии. В профессии вокалиста. Работать не только над голосом, но и над артистизмом, иногда над своей внешностью, чтобы добиться успеха.

Нет единой формулы для всех. И нет никаких гарантий. У каждого успешного артиста свой индивидуальный путь. И каждый начинающий артист так же должен найти свой путь к успеху и реализации.

– Что делать, если на спектакле что-то не идет, не получается? Как Вы сами себя настраиваете на выступление, есть профессиональные секреты?

– Артисты – живые люди. И всё может быть... Это ужасная ситуация, когда что-то «не идет». Может быть просто плохой сон накануне спектакля, и артист выходит не в форме. Я для себя давно выработал определенное правило: никого, кроме меня лично, не касается, какие у меня в проблемы. Это мои проблемы. И, несмотря ни на что, я должен выйти, работать и выглядеть достойно.

Бывает, когда у артистов нет кавера (страхующего артиста), нет подмены, перед спектаклем в театре объявляют: к сожалению, артист, исполняющий сегодня такую-то партию, себя не очень хорошо чувствует, он не здоров. Это делается для зрителей, чтобы они не судили строго, не были очень критичны по отношению к артисту. Что касается меня, я категорически против таких объявлений. Я не навязываю никому свою точку зрения. И понимаю, что бывают разные ситуации. У самого было такое, что выходил на сцену с температурой 38, и с разными болевыми ощущениями. Но это все должно касаться только меня. Зритель об этом знать не должен.

Зритель заплатил денег и пришел увидеть хороший спектакль. Он хочет увидеть, независимо от того, как я себя чувствую. Поэтому в любой ситуации артист должен собраться и выйти, сделать все, что возможно и сделать это на высочайшем уровне. Если я уже вышел на сцену, то должен все исполнить по максимуму.

– А как вы считаете, в России интерес к опере выше, чем к балету, и как с этим обстоят дела в мире? Существуют какие-нибудь проекты, которые популяризируют этот жанр? Кроме проекта «Большая опера».

– Я неоднократно работал в театре Муниципале в Сантьяго де Чили! Этот театр не очень большой, но достаточно популярный. Там бесконечные аншлаги. Билеты при этом не дешевые.

На протяжении всех репетиций я видел, что каждый день как минимум по два больших автобуса приезжают и привозят туда школьников на экскурсию. Им все показывают и рассказывают. Они себя ведут очень достойно. И в зале тихо сидят во время репетиций. Им показывают вообще все. Даже где делают декорации и шьют костюмы. И мне кажется, что это и есть популяризация и привитие любви к жанру. Конечно, опера популяризируется и посредством телевидения, но такие походы, экскурсии очень важны. Они закладывают фундамент.

Безусловно, опера не может сразу понравиться всем. Но факт, что после таких походов со школы в ряды поклонников оперы вольется достаточное количество молодых людей.

В Большом театре тоже проводятся экскурсии. И к ним всегда есть большой интерес. Во время репетиции всегда может зайти группа, и экскурсовод им все расскажет и объяснит.

И еще один очень важный момент. То, о чем я всегда говорю друзьям и в разных интервью. Всегда очень важно, с чего начать знакомство с оперой. У меня очень часто спрашивают, на какой спектакль можно впервые повести ребенка. Чтобы у него сразу возникла любовь и страсть к этому виду. Чтобы он все понял и услышал.

У моего знакомого (к слову, не большого любителя нашего жанра) была ситуация, когда он впервые с детьми решил пойти на оперу и пошел на Вагнера. Опера в театре идет четыре с половиной часа. Конечно, детям, да и ему самому (он ведь не подготовленный зритель) было тяжело высидеть спектакль. Начинать надо с чего-то более легкого. Как бы это грубо ни звучало, с чего-то более «попсового». Есть какие-то мелодии из классических произведений, которые известны и на слуху. Иногда их даже ставят на звонки мобильных телефонов. Начинать лучше с чего-то более простого, более мелодичного. Я бы сказал, мелодично-привычного. Тогда происходит правильное развитие и правильное вхождение в оперу.

Даже для меня, человека, который этим занимается уже 15 лет своей жизни, есть определенные музыкальные направления, к которым я пока не готов.

– В каких спектаклях вы играете в ближайшее время? В декабре и в новогодний период?

– 10 и 12 декабря (2020 года – прим. ред.) – «Травиата», 18 и 19 декабря - «Кармен». Дальше декабря сейчас сложно загадывать!

- И последний вопрос. На кого вы ориентируетесь в профессии, в жизни и нравственно?

– У меня нет одного такого человека, на которого бы я ориентировался, с точки зрения профессии и нравственности. Я о себе с радостью говорю, что я как губка, и стараюсь впитывать все положительное от других людей. Мне не стыдно учиться и у тех, кто меня младше. И тем более у тех, кто старше меня. Учиться мы должны на протяжении всей своей жизни. Учиться быть честным, благородным. Учиться быть профессиональным. Поэтому я не могу сказать, что на кого-то конкретно я ориентируюсь.

Я буду слушать абсолютно разных певцов для того, чтобы увидеть и услышать ту или иную краску, которая мне интересна. У меня нет одного певца, который для меня был бы эталоном исполнения. Я всегда шучу, что тенорам в этом смысле немного проще, у них есть Паваротти. Я слушаю разных исполнителей одной и той же партии. Cтараюсь понять, что из того, что они делают, может быть мне близко и интересно.

Что касается жизни, то я стараюсь следовать общеизвестным истинам и с ними идти по жизни. Более нравственного, чем исполнять все заповеди, которые прописаны во всех священных книгах, не существует.

Беседовала Анна ВОРОБЬЁВА,
Фото из личного архива Эльчина АЗИЗОВА