Евгений БАРГМАН: «Цирк – это искусство, которое становится жизнью»

С 14 по 17 сентября в Большом Московском цирке открылся V Всемирный фестиваль циркового искусства «ИДОЛ». Фестиваль продлится четыре дня, а на столичный манеж выйдут артисты из России, Испании, Италии, Китая, Колумбии, КНДР, ЛНР, Украины, Тайваня и Танзании. «ИДОЛ-2017» представит зрителям и членам международного жюри калейдоскоп достижений в области циркового искусства, где каждый номер – это неповторимая история, которая не оставит равнодушным ни одного зрителя. И такие истории расскажут не только люди, но и животные: лошади, тигры, леопарды, собаки, попугаи и даже пеликаны. Но кто бы не выступал на манеже, неизменным остается одно – музыкальное сопровождение программы оркестром. Ведь если задуматься, шоу открывает именно оркестр – гаснет свет и с первого звука зал погружается в иную реальность. Евгений Баргман, главный дирижер Большого Московского цирка рассказал представителю «АртМосковии» о том, что самое важное в подготовке номера, чем цирк отличается от театра и что значит - «живое искусство».

– С какого времени вы полюбили цирк?

- Отчетливо помню, когда я был маленьким – мне было года 3-4 – я собирал во дворе своих сверстников где мы изображали цирк, мастерили музыкальные инструменты из бумаги, пытаясь изобразить духовой оркестр - даже делали какие-то номера и клоунады. Во всем этом действии я был, как сейчас помню, дирижером. За домом был манеж - «полянка», где мы репетировали. А потом все повзрослели, детские игры забылись. Я вовсе не думал тогда, что в будущем стану заниматься цирком. Просто мне все это очень нравилось в детстве.

– В музыкальную школу меня отдали в 4 года. Потом – музыкальное училище и страстное увлечение спортом.

– В 1983-ем году я поступил в Алма-Атинскую консерваторию по классу кларнета и истории музыки и тогда же, на первом курсе, меня пригласили работать дирижером в Алма - Атинский цирк. С этого момента началась серьезная композиторская и дирижерская работа. Параллельно обучению на очном отделении, я два года проработал дирижером, и вот однажды в город приехал Легендарный Цирк на Льду, созданный легендарным режиссёром Арнольдом, другом самого Эйзенштейна. Я отработал эту программу, хочу сказать - она была довольно сложная. Дирижеры, которые работают со льдом, отличаются особыми навыками – так как специфика работы непростая – технология – «снимать» по коньку все точки. Этот коллектив пригласил меня в Москву, в связи с чем, мне пришлось доучиваться в Ташкентской и Казанской консерваториях. За 4 года я объездил с Ледовым коллективом почти весь Советский Союз. Это время было настоящей школой профессионального становления меня как профессионального дирижера и композитора.

– Большой Московский цирк появился в Вашей жизни позже?

– В 1989-ом году я начал работать в Цирке на проспекте Вернадского, с этого момента началась работа непосредственно в Москве. Писать музыку я начал очень рано, еще в музыкальной школе, продолжал это и во время работы с Цирком на Льду. Вот так, с детства, и началась моя цирковая история – такое мистическое совпадение.

В городе Ленинабаде, где я родился и вырос, стационарного цирка не было, но каждое лето приезжал цирк шапито. Интересная история была с этим связана: вместе с шапито, конечно, приезжали и артисты цирка со своими детьми. Их на месяц-два отдавали в местные школы, чтобы не было разрыва в обучении. Одни уезжали, а другие приезжали. Помню, мы подружились с одной такой девочкой, я даже влюбился в нее… Может, это тоже сыграло какую-то роль в формировании моей любви к цирку (смеется).

– А почему, по-вашему, из всех шоу и развлечений именно цирк дети любят больше всего?

– Возможно, это прозвучит чересчур политизировано и банально, но цирк, на самом деле, очень демократичен. Здесь каждый может выбрать деятельность по своим склонностям и способностям, заниматься тем, что ему интересно. В театре, например, ты играешь разные роли, но всегда играешь их как актер, а здесь ты можешь менять амплуа – от жонгляжа до работы клоуном, можешь уйти работать с животными, если последствия серьезной травмы не позволяют больше заниматься акробатикой и полетами. Такое бывает.

Такая жанровая разноплановость позволяет создать яркое масштабное шоу. Цирк - это симбиоз искусств, где есть картинка, видеоряд, музыка, свет – все это наблюдать вживую очень интересно. Кроме того, в цирке выступают животные. Разве не любопытно, как они работают. Опять же клоуны…Но не забывайте, что в цирк ходят всей семьей – он сближает.

– В чем специфика в работе дирижером в цирке на льду?

– Музыка в цирке в принципе имеет прикладной характер. Она не второстепенная, но прикладная в том смысле, что все в спектакле работает на артистов, для общей цели. Мы работаем строго по так называемым «точкам». Делаются комбинации, всевозможные ускорения темпов. Работа «по животным» тоже считается достаточно сложным процессом, ведь там много всевозможных трюков. Что же касается работы со льдом, то к этому надо подходить особенно осторожно: следить за движением конька, движением ног артистов. Есть разные техники дирижерского мастерства, но вот конкретно со льдом приходится работать спиной к оркестру, чтобы видеть манеж, а еще лучше – чувствовать артистов. Надо действовать особенно внимательно и слаженно с происходящем действием. Имея опыт работы со льдом, дирижер приобретает, если можно так сказать, статус «vip-дирижера».

– Цирковой программы на воде?...

– Цирк на воде сейчас, к сожалению, довольно редкое явление, это связано, прежде всего, с техническим оснащением. У нас в Большом Московском цирке есть манеж с водой, его поднимали, и в основном он использовался как фонтан. Сейчас создается специальный цирковой коллектив для работы с водой.

– Всегда было интересно, как осуществляется механизация арены...

– В цирке 5 манежей, которые поднимаются и выезжают обоймами, в зависимости от надобности. Вверху – центральный манеж, под ним – вода и так далее – лед, манеж с подсветкой…

– Вы дирижер и композитор - автор около 3000 музыкальных произведений. Музыка для цирковых представлений как-то иначе должна звучать?

– Если говорить об увертюре, начинающей представление, то важно в полторы-две минуты – сколько длится увертюра - вложить мощный эмоциональный посыл, созвучный настроению всего шоу: музыка должна «забрать» зрителя в особый мир. Основная техническая работа дирижера происходит на репетициях с оркестром, но пиком, конечно, становится работа с артистами на манеже. В цирке дирижер всегда должен быть особенно внимателен и осторожен. Как правило, в цирковом представлении участвуют от 12 до 20 номеров, и все они разные, с жанровой точки зрения. В мюзикле заранее известна сюжетная линия, количество персонажей на сцене, которые развивают этот сюжет. В спектакле, кино или театре, всегда работаешь с темой, когда вся музыкальная палитра известна, а композитору важно правильно расставить музыкальные точки и акценты. В цирке немного по-другому: смена происходит кардинально-динамично – от акробата до клоуна, от животных к жонглерам; и все это отражается в музыке. Опять же, не надо забывать про зверей – неизвестно, как они могут среагировать на музыку, это дирижер тоже должен всегда иметь в виду.

– Для животных, наверное, не только музыка является таким стрессовым фактором: как они привыкают к яркому свету, цветовым вспышкам, громкому звуку, большому количеству людей?

– Только добропорядочное отношение к животным может дать свои плоды. К счастью, сейчас это понимают все – я уже очень давно не наблюдаю неуважительного, тем более, жестокого обращения с животными со стороны дрессировщиков. В европейских цирках идет борьба за то, чтобы вообще исключить животных из программы, и возможно, это еще больше мотивирует дрессировщиков находить лояльно-педагогические и доброжелательные способы взаимодействия с животными. Cirque du Soleil вообще отказался от номеров с участием животных, и надо сказать, на их профессионализме это не отразилось – они показали, что такая альтернатива возможна. Конечно, я не дрессировщик, но как дирижер с долгим стажем, могу сказать, что звуковой барьер животные успешно преодолевают благодаря репетициям – ведь они работают в манеже с малого возраста.

– Создается впечатление, что цирк, как и любая творческая среда, становится не просто увлечением, а самой жизнью, и люди, с которыми работаешь бок о бок столько времени, – семьей. Как вы считаете? В этом смысле, тогда, как и семей, одинаковых цирков не бывает?

– Да, это так: цирк и семья – это тесно-взаимосвязанные понятия. Для цирка характерна семейная преемственность, в хорошем смысле этого слова. Дети артистов растут в атмосфере цирка, тоже участвуют в его жизни и потом продолжают традицию. И взрослеют они на глазах: 20 лет назад я видел, как дети бегают по цирку, играючи пробуют делать трюки, а сегодня это первоклассные артисты.

– Расскажите о вашем видении циркового номера, представления – что это такое? Какое место в нем занимает музыка, а какое – актерское мастерство?

– Я бы не стал делить шоу на части, так зритель видит симбиоз. Все и всё работает на номер и на шоу в целом, для того, чтобы зрителю был понятен замысел режиссёра спектакля. Музыка в цирке, еще раз повторюсь, прикладная, но не второстепенная составляющая циркового шоу.

– Как цирк влияет на артиста?

– На мой взгляд самое главное качество, которое цирк развивает в человеке – это, безусловно, мужество. Профессионализм, всеобъемлющая спортивная подготовка и техническое мастерство, актерство – это само собой. Но мужество - это то, без чего мне кажется не возможно – это чувство нужно воспитывать в себе постоянно и серьезно. В бытовой жизни люди после травмы начинают сторониться похожих опасных ситуаций, а здесь выбора нет – это дело чести, это твоя жизнь. Помогает огромная сила воли и духа. Во-вторых, это, наверное, собранность, стабильное поддержание физической формы. И кончено, любовь к цирку. Когда изо дня в день выходишь на манеж, к зрителям, без этого уже не можешь жить.

– Цирк очень интерактивен...

– Да, традиционно множество цирковых номеров требует задействования зрителя в качестве участника, особенно это касается работы клоунов с детьми. Это создает интерактив, живость. Но такое все чаще и чаще я имею возможность наблюдать и в театральных постановках, так как плотно сотрудничаю с детскими театрами. Ну а цирка без этого – вообще не может быть.

– Что лично Вы ожидаете от фестиваля циркового искусства «ИДОЛ-2017»?

– Одно могу сказать точно: работы хватит всем. Фестиваль – это квинтэссенция работы всего циркового коллектива за весь год, к нам приезжают 150 артистов со всего мира. Будет звучать довольно много оркестровой музыки, и мы удивим зрителей исполнением корейской музыки, испанского фламенко, представим номер «Арбалеты», где звучит откровенный Rock! Мы сделали аранжировки и адаптировали музыкальные полотна для большого состава оркестра цирка. Фестиваль тем и интересен, что мы познаем иные музыкальные культуры, а это огромное наслаждение – это духовно обогащает всех нас. Оркестр Большого Московского Цирка находится сейчас на пике своего мастерства. B этом – огромная заслуга дирекции цирка во главе с ее директором – Эдгардом Запашным. Проявляется это в первую очередь в грамотном решении кадровых вопросов при подборе музыкантов – постоянном приобретении самых современных электронных и духовых инструментов. Мы в состоянии исполнять музыку абсолютно любого жанра. И Фестиваль - ИДОЛ дает нам для этого не ограниченные возможности.

– Евгений, сами вы очень много путешествуете – что больше всего запомнилось?

– Много всего! Как-то так вышло, что я путешественник по природе своей, увлекаюсь изучением истории, религии, философии - поэтому путешествую и по работе, и по жизни. В Америке в начале 2000-х я занимался изучением американских детских театров, во Франции столкнулся с так называемыми «социальными театрами», где актеры и зрители рассказывают свои истории. Год назад на Бродвее я посмотрел премьеру мюзикла «Рокки», где в конце Сильвестр Сталлоне вышел на сцену. Это было потрясающее шоу! Они полностью оставили музыкальное полотно фильма, но умудрились сделать мюзикл не хуже чем кино, при том, что сама кинокартина – великолепна, с таким мощным посылом. Я был в полном восторге. И там, кстати, часто подобное делают: ставят постановку по фильмам: «Семейка Адамс», «Шрек», «Тарзан», «Отверженные», «Сестричка, действуй!» с Вупи Голдберг, «Привидение»… Каждый мюзикл имеет свою изюминку: где-то балет, где-то костюмы, где то – свет. Но музыка и игра актеров – всегда выдающаяся… Китайский цирк я увидел в Шанхае что называется – изнутри, попав в детскую школу циркового мастерства. Детей там будят в 5 утра, кормят и начинают заниматься. Такая дисциплина впечатляет.

– И последний мой вопрос...

– ... нет, в цирке не говорят «последний» - говорят «заключительный»! Это традиция.

– ... ну раз традиция, то тогда вот о чем мой заключительный вопрос. Цирк - всегда искусство на пределе возможностей, мощный эмоциональный накал, постоянная балансировка на грани риска. А сложно ли возвращаться с такой «высоты» в обычную жизнь?

Для артиста цирк – это его жизнь, поэтому даже когда он уходит с манежа, он не уходит из цирка, он думает о нем дальше. Конечно, это не значит, что артист вне цирка не может расслабиться или увлекаться чем-то еще, просто драматического перекоса не происходит. Цирк – это искусство, ставшее жизнью.

"Облака". Песня Алисы из мюзикла Алиса.

"Стрелец"

"Хищник"

Беседовала Полина ГОРБАЧЁВА

Источник – сайт сетевого СМИ artmoskovia.ru.