Голландец – актер Андрей Борисенко
Театр «Новая опера» представил первую премьеру сезона – одну из ранних опер Рихарда Вагнера «Летучий голландец». Этот спектакль, пополнивший вагнеровский репертуар театра после «Лоэнгрина» и «Тристана и Изольды», посвящен 210-летию со дня рождения композитора (1813–1883) и 180-летию со дня мировой премьеры оперы в Дрездене (1843). Подготовила его команда креативных постановщиков, заслужившая репутацию низвергателей шаблонов: режиссер-постановщик Константин Богомолов, музыкальный руководитель и дирижер Филипп Чижевский, художник-постановщик Лариса Ломакина.
Новый спектакль – первый опыт копродукции двух российских театров – Пермского театра оперы и балета имени П.И. Чайковского, где он был представлен в апреле 2023 года, и Новой оперы. Это сочинение в истории его российских постановок, начало которым было положено немецкой труппой Ганса Рихтера 125 лет назад, уже имело опыт творческой синергии в международном поле: в 2004 году «Летучий голландец» стал первым спектаклем-копродукцией, осуществленным вместе с Баварской оперой в Большом театре. На этот раз опыт внутрироссийской копродукции, инициированный директором Антоном Гетьманом, – способ наиболее активно и менее затратно выпускать достаточное количество спектаклей для поддержания зрительского интереса к театру.
Сцена из спектакля
Новая постановка «Летучего голландца» примечательна также тем, что впервые в истории этой оперы она звучит в самой первой композиторской редакции 1841 года – в одном акте из трех сцен без перерывов. При жизни Вагнера эта редакция не исполнялась и была опубликована только в 1983 году издательством Shott. Композитор неоднократно возвращался к переработке этого сочинения на протяжении жизни, но музыку именно этой редакции руководитель и дирижер постановки Филипп Чижевский считает «шедевром точности, графичности, структурности».
На музыкальной части, выстроенной Филиппом Чижевским, как всегда, со вкусом и стилистическим пониманием, заканчивается, собственно, привычный Вагнер. В сценической части «бал правит» Константин Богомолов, известный своим вольным обращением с оперными партитурами. Несмотря на то, что в этот раз он не стал вторгаться в структуру сочинения и прослаивать его сторонним материалом, как сделал это с партитурой Генделя «Триумф времени и бесчувствия» в МАМТе, он со свойственным ему нигилизмом подставил собственные смыслы к задуманному Вагнером.
Сюжет был переписан режиссером и нетривиально скомпилирован с партитурой Вагнера, составившей здесь «музыку к спектаклю»: в то время как артисты поют на языке оригинала вагнеровский текст, овер-титры показывают текст Богомолова об истории одного маньяка, сбежавшего в далеком 1993-м из Соликамской колонии «Белый лебедь» и порезавшего по дороге двух охранников. Здесь, как и в постановке Генделя, тоже не обходится без популярных песен из 80-х-90-х – их тексты транслируются бегущей строкой, местами даже встраиваясь в ритм музыки. Вообще, режиссера не обвинишь в игнорировании музыки – и текст, и движения артистов, и мизансцены в целом вполне вписываются в эмоционально-ритмический посыл Вагнера, хотя повествуют совсем о другом. Собственно романтическая опера здесь превращается в маргинально-бытовую трагикомедию с элементами стеба.
Сцена из спектакля
Отдадим должное драматическому таланту Константина Богомолова – интересующая его тема психоаналитических истоков поведения маньяков раскрылась оригинально и даже легла на сюжетную канву оперы, развернув вагнеровскую идею спасения несчастного скитальца через любовь в новую плоскость. Маньяк-скиталец, с детства наблюдавший женские измены, наказывает по жизни всех «шалав», перерезая горло каждой изменившей ему, и продолжает мечтать о той единственной непорочной, которую не придется убивать. В этой роли выступает увлекающаяся психологией героиня Сента, проживающая по Богомолову в соседней пермяцкой деревне Бураново. Девушка с бурным воображением, не выпускающая из рук тюремное фото маньяка, влюбляется в образ, собранный ее фантазией из тв-передач, и готова во имя спасения души убийцы быть верной ему до гроба, бросив своего жениха-метеоролога, переименованного здесь из Эрика (по либретто) в Жорика. Папаша Сенты, тоже переименованный из Даланда в Дональда, примечает маньяка в лесу в костюме мистера Икса, который тот подобрал среди погибших в авиакатастрофе артистов Московской оперетты, и мгновенно кладет глаз на «богатого жениха из столицы», сватая его дочери. Текст арии Мистера Икса сопровождает и арию Голландца, тогда как чувства любителя бардовской песни Эрика, отправившегося в конце оперы на Грушинский фестиваль, сопровождаются в его арии текстом Визбора на овер-титрах «Ты у меня одна словно в ночи луна». Дальнейшие сюжетные перипетии приводят к закономерному финалу в историях про маньяков.
Визуальное решение спектакля органично связало вагнеровский северный эпос с идеями режиссера: Лариса Ломакина передала атмосферу старинной легенды, положенной в основу либретто, через колорит русского севера, природа которого условно воспроизведена на сцене. Сценографическую картину дополнили национальные коми-пермятские костюмы на бурановцах и периодически вторгающиеся в повествование видеоряды, транслирующие содержание бессознательного героев.
В общем зрелище на сцене вполне увлекательное, несмотря на то что к Вагнеру имеет весьма отдаленное отношение. Для невзыскательного зрителя, не слишком знакомого с немецким реформатором оперы, это вероятно и не суть важно – молодежь веселится от души. А для опытного меломана, который придет именно на Вагнера и не воспримет идеи режиссуры Богомолова, останется возможность не смотреть на титры и послушать музыку Вагнера – благо, визуальный ряд не сильно ей противоречит.
Музыка в этом спектакле – одна из сильных его сторон: благодаря постановке Филиппа Чижевского, труду дирижера Федора Безносикова и артистов театра она звучит стилистически точно – контрастно, напряженно, со свойственным композиторским текстам бесконечным дыханием и интонационной экспрессией. Голоса солистов Андрея Борисенко (Голландец), Марины Нерабеевой (Сента), Хачатура Бадаляна (Георг), Михаила Первушина (Дональд) прекрасно вписываются в общее оперное полотно. Хор новой оперы под управлением Юлии Сенюковой, как всегда, на высоте.
Сцена из спектакля
Вот только после таких постановок неизменно возникает вопрос – зачем? Зачем замысел гениальной оперы, обладающей концептуальной цельностью, трансформировать настолько, чтобы из нее получилась музыка для сопровождения спектакля? Ведь подобные небесталанные режиссерские фантазии можно подставить под любую музыку, более уместную для авторского полета мысли. Зачем провоцировать ожидания зрителей? Ведь среди них оказались не только те, кто с удовольствием развлекся, но и те, кто остались немало разочарованы? Впрочем, кассу в Новой опере тандем Вагнер-Богомолов, несомненно, соберет. А значит, как минимум, один – коммерческий смысл имеется.
Евгения АРТЕМОВА,
Фото — Екатерина ХРИСТОВА
