Биографическая трилогия Виктории Левиной – настоящая энциклопедия советской жизни, по силе поэтического размаха и стилистическому мастерству сравнимая разве что с известными шедеврами Эренбурга и Паустовского. Пылкая, искренняя, откровенная и загадочная одновременно. Послевоенное детство, Забайкалье и украинская провинция, школа, юность, Москва и первые стихи – все это пролетает перед глазами, словно в модном ретрофильме, только это не кино, а жизнь и судьба, рассказанные героиней, которая сумела выжить, пережить и стать настоящей звездой.
Виктория Левина Отражения. — СПб.: Алетейя, 2021 — 256 с. (Серия «Коллекция поэзии и прозы»).
Книга складывается из глав, рассказ в которых, с одной стороны, посвящен главным вехам общего пути – быт и репрессии, стройки и концерты, семья и новостройки – а с другой, элемент личного, непредвзятого, субъективного, то бишь, «авторского» мнения выстраивает чуть ли не «альтернативную» историю нашей «коллективной» жизни. А на самом деле – внутреннюю, частную и семейную, на которой и держится феномен «устной» памяти. Какой бы «травматической» она ни была. «И никогда я не чувствовала себя такой ущербной из-за моей проклятой хромоты. На уроках физкультуры мне доставалось больше всех! – сетует наша героиня, и тут же расправляет крылья, будучи успешной в другом: — Я почти ежедневно выступала где-то, вела концерты на городских площадках, читала стихи на конкурсах, играла детские роли в городском театре. Да и после школы я не оставила своё хобби и стала членом агитбригады МВТУ имени Баумана, выступала на концертах Московского камерного хора студентов, а совсем недавно вышла на сцену на Чемпионате по русской словесности в Германии».
Поражаешься тому, как героиня трилогии, сумев вырваться из условностей быта, преодолев физические трудности («Каждому было что сказать по этому поводу: — Поменьше бы махала своими костылями!»), постепенно и упрямо становилась тем, кем хотела и мечтала стать. Вратарем школьной команды и адмиралом дружины-флотилии, актрисой в городском театре и поэтессой. «В 2015 году, в марте, в небольшой петербургской квартире Танюхи, — мы сидели за столом и хохотали до слёз, вспоминая нашу «боевую юность»!
А вспомнить, заметим, есть о чем, и воспоминания эти, опять-таки, рифмуются с настроениями того времени, «всесоюзной» юностью, полной надежд и устремлений. Иногда цитировать хочется целыми пассажами, в каждом из котором – тени прошлого, миражи будущего и эмиграционное настоящее автора-героини. «Вот я стою на сцене первого в моей жизни поэтического состязания, вот плачу от радости, получая диплом победителя. А Лялька сидит напротив в зале и тоже плачет от радости за меня. Я вижу только её глаза, я читаю свои стихи только ей.
В поезде, на котором мы ехали в Киев, я уже успела познакомиться со многими местными пиитами, и все они мне очень нравятся, и всех я уже люблю.
— Ну-ну, — подходит ко мне «живой классик» с пышными казацкими усами и блестящей лысой головой, явно претендующий на портретное сходство с Шевченко, — добро пожаловать, птаха! Я напишу в редакцию «Юности» с рекомендацией напечатать пару твоих стихов в альманахе.
Щёки горят, сердце выскакивает из груди.
— Спасибо, — тихо отвечаю, сдерживаясь, чтобы не кинуться обнимать и целовать этого «классика» в порыве благодарности!
Творческая «богема» моего города в те времена жила бурной и экзальтированной жизнью. Собирались, читали стихи, что-то пили и дискутировали часто, со вкусом. Сидели по местным кабачкам и харчевням, писали стихи на салфетках, в лучших традициях «богемной» жизни.
Я сразу же потащила всё это экзотическое общество ко мне. И мои родители стали частью этих литературных чтений за полночь, бардовских песен под гитару и жарких диспутов о путях развития украинской поэзии, о верлибрах, о преемственности литературных традиций».
В целом эта удивительная книга – сплошной поток восхитительных и восхищенных пассажей, которыми автор старается не приукрасить, а объяснить и понять свой путь, и без того яркий и стремительный.
Олег БУГАЕВСКИЙ
