По жанру – это классическая книга для родителей, в которой автор в доверительной непринуждённой манере делится своими наблюдениями и мыслями, касающимися темы воспитания детей. И всё-таки она не так проста, как может показаться на первый взгляд.
Это не какое-нибудь частное мнение очередного диванного критика, которому всегда лучше специалистов известно, что и как нужно делать. Список использованной литературы, количество приводимых цитат и ссылок свидетельствуют о том, насколько глубоко автор проник в педагогическую проблематику. В своих выводах он опирается на опыт Песталоцци, Корчака, Ушинского, Азарова, Монтессори… а также на собственную многолетнюю практику оказания консультативной психологической помощи детям и их родителям (думаю, спасать от родителей приходилось именно детей).
В результате, Андрей Максимов приходит к выводу, что в деле воспитания можно и нужно обходиться без педагогики. (Из текста книги мы узнаём, что педагогика «произошла из-за того же высокомерия взрослых»).
Мы не поймём этого, кажущегося, на первый взгляд, странного и радикального вывода, если не проследим за той логикой, которая привела к нему, и к построению всей авторской философии.
Разделение труда и углубление специализации обернулось тем, что воспитание детей стало делом профессиональных педагогов. И, казалось бы, нет ничего плохого в том, что столь важная и ответственная миссия поставлена на научную основу и доверена профессионалам. Но только вот беда, такой науки, как педагогика, строго говоря, не существует. А, кроме того, подавляющее большинство классических педагогических систем, исходит из представления о ребёнке как недочеловеке.
Да, да, именно так! Ребёнок, в качестве объекта рассмотрения классических педагогических систем, по замечанию Андрея Максимова, предстаёт слабым, неразумным, психически нестабильным и иррациональным существом, которому только благодаря мудрым наставлениям взрослых, — а, попросту говоря, жёсткой дрессуре, — удаётся стать человеком и гражданином, полноценным и полноправным членом общества, каковым он изначально не является.
Возможно, такая оценка классической педагогики кому-то покажется преувеличением. Но должен заметить, что по данным антропологов не существует, ни одной первобытной культуры, в которой дела обстояли бы как-то иначе. Австралийские аборигены, индейцы Амазонии, пигмеи и папуасы одинаково убеждены в том, что ребёнок становится человеком не в момент рождения, а только по достижении определённого возраста, и после прохождения соответствующего обряда инициации, закрепляющего за ним его антропологический статус и обеспечивающий социализацию.
То есть, подобное традиционное «недочеловечивание» ребёнка – это никакое не отклонение, а норма, имеющая характер тотального общекультурного феномена, выражающего самую суть традиционной архаики. Можно предположить, что она является основой для различных последующих видов дегуманизации. Самое удивительное, что данный архетип в качестве базовой педагогической установки живёт и здравствует, по сей день.
Разве в современном цивилизованном обществе не бытует то же самое представление о ребёнке, как о некой болванке, заготовке, биологическом материале, которому лишь после долгого периода воспитания, обучения социализации предстоит стать человеком? Лучше всего эта базовая установка иллюстрируется историей Буратино. Деревянный человечек выстругивается родителем из полена, но для того, чтобы стать полноценным человеком, ему нужно запастись Азбукой и пойти учиться в школу.
Отсюда, неудивительно, что в рамках той же классической педагогической парадигмы детство и юность рассматриваются в качестве подготовительного этапа, периода ученичества в преддверии нормальной полноценной, то есть «взрослой» жизни, которая, начинается с совершеннолетия и длится до момента выхода на пенсию, до наступления старости (отсюда, кстати, проистекает это устойчивое сравнение стариков и детей).
Находящийся в полных правах «взрослый» стремится обесценить и репрессивно вывести за скобки не только детство, но и старость, утверждая в качестве полноценного существа только себя – здоровую трудоспособную личность, обладающую необходимыми навыками приспособления, выживания и зарабатывания денег.
Нетрудно видеть, что проблема негуманного отношения к детям и старикам – это, в действительности, не две проблемы, а одна. Единственная деталь различия состоит в том, что, дети воспринимаются, как ещё не люди, в то время, как старики, считается уже не совсем людьми. Ситуация осложняется ещё и тем, что оппонировать данной установке извне практически невозможно, так как она, помимо всего прочего, ещё и монополизирует право на рациональность.
Но было бы неверно подозревать кого-то в намеренной антигуманности. Скорее, всё, что делается, делается от недомыслия и по многотысячелетней привычке. Исходя, как им кажется, из самых благих побуждений, «взрослые» стремятся сделать ребёнка подобным себе, передавая ему все навыки выживания в том мире, в котором приходится выживать им (именно выживать, а не жить). Однако, подобные благие побуждения, как правило, связанные с насилием, оказываются, по большей части, напрасными. Дело в том, что дети никогда не живут в том мире, к которому как-то худо-бедно удалось приспособиться их родителям. Им предстоит жить в совсем другой реальности.
Сегодня, когда всё меняется со скоростью превышающей возможность нормальной адаптации к изменениям, любая передача жизненного опыта («я в твои годы…») становится особенно проблематичной, а, на самом деле, практически невозможной и бессмысленной.
Мы становимся свидетелями настоящего «коперниканского переворота» в педагогике, в том смысле, что к изменчивой среде гораздо лучше и быстрее приспосабливаются не взрослые, а дети. Именно поэтому именно они зачастую становятся учителями и воспитателями для своих родителей, дедушек и бабушек. (О том, как и чему, учиться у детей – это ещё одна тема, затрагиваемая в книге Андрея Максимова).
Автор убеждён, что ребёнок приходит в мир не заготовкой, а полноценным человеком, со своими уникальными способностями и уникальным предназначением. Поэтому, любые попытки насильственного воспитания сверху, не опирающиеся на знание его естества, являются бессмысленной и опасной дегуманизацией, приводящей к тому, что мы живём в том мире, который не устраивает нас самих своей жестокостью, несправедливостью, рутинностью и бесчеловечностью.
Но может быть причина того, что мир таков в этой ошибочной мировоззренческой установке, которая отказывает ребёнку в полноценности? Андрей Максимов считает, что если кто-то и может изменить жизнь человечества к лучшему, или даже спасти его, то это родители, те новые взрослые, которые способны усвоить иные принципы взаимоотношения со своими детьми.
О том, как именно им предстоит измениться, можно узнать из его книги «Обойдёмся без педагогики», которую я с лёгким сердцем рекомендую читателю.
Алексей СИНИЦЫН
