2020 год научил нас многому. Мы сохраняли дистанцию, проводили сотни часов в zoom, мы тонули в океане информации о вирусе, мы узнали новые слова и стали путешествовать по России. Но еще этот год научил нас ценить, как никогда, душевное тепло, друзей и родных, понимать насколько мы все важны друг другу и, что верить в лучшее – это не наивность, а правильно – ведь иначе никак. Он научил нас прислушиваться к словам и стараться быть разборчивыми в них — фильтровать. О ценности слова, вере, о том, что дает силы в турбулентное время, о проектах, культуре, медиа и профессии журналиста в конце 2020-го мы поговорили с коллегой и одним из основателей журнала Eclectic, создателем российско-сербского проекта «Белый Ангел» Евгенией Стрига. C разрешения руководителя Межрегиональной Общественной организации «Женская лига журналистов и блоггеров» Елены Рыленковой мы публикуем интервью с Евгенией Стрига.
– Женя, для меня ты, прежде всего коллега с большим опытом в СМИ, которую я уважаю за образованность, пытливый ум, достижения и твое поистине журналистское качество – настойчивость. Ты очень четко умеешь отстаивать позицию, и не свою личную, а гражданскую, что для журналиста очень важно, — это неизменно вызывает восхищение. Но в начале разговора я хотела бы узнать твое мнение о профессии журналиста в сегодняшнем моменте, если так можно выразиться. Ты сама работаешь как автор, много общаешься с журналистами, помогала запускать медиа в Сербии. Что думаешь о нашей профессии – какая она сейчас, что происходит с нами?
– На мой взгляд, профессия журналиста, в какое бы время мы не жили, предполагает очень большое количество разнообразных знаний и навыков. И, наверное, это одна из самых сложных профессий сегодня. В ней сочетаются и личные качества человека, и его психологические качества и некая бойцовская натура должна быть – воля. Эта профессия на грани психологии и на грани какого-то боевого навыка – у меня такое ощущение этой профессии.
Настоящий журналист, коих не так много в сегодняшних медиа, — это человек, который умеет слышать, у которого развита интуиция, который владеет словом, умеет разговорить собеседника. Для меня это важные критерии личности в этой профессии. Но прежде всего, журналист — психолог, который не только умеет слышать слова, а понимать мимику и жесты говорящего. Ведь без эмпатии, без умения слышать и слушать человека — ты никогда не разговоришь собеседника и не узнаешь, о чем он действительно хотел сказать или, наоборот, о чем-то умолчал. Журналист — это политик и дипломат в одном лице. Потому что дипломатичность помогает тонко уловить, насколько настроен собеседник на эту тему, какие вопросы лучше не задавать и как деликатно обойти то, о чем собеседник не готов говорить. Это только в процессе разговора можно понять. Поэтому для меня это первый и главный навык в журналистике.
Второе – это умение владеть ситуацией. Умение сконцентрировать свою волю, когда это необходимо. Почему я говорю, что это боевая профессия. Важно умение выстоять и держать свои эмоции в узде. Потому что тебя могут оскорбить, тебя могут каким-то словом задеть, а ты не должен проявить в ответ агрессию, ты не должен негативную эмоцию дать, чтобы не потерять собеседника.
Третье – нужно владеть словом непременно. Потому что, сели ты не владеешь словом, то ты не можешь точно, образно сказать о том, что хотел передать герой твоего материала, или что происходило. Написать просто «на улице шел дождь» — это не журналистика. Тебе нужно подать этот образ так, чтобы человек, который читает фразу об этом событии, что на улице шел дождь, он бы сопереживал. Он бы воспринял ее воображением. Он бы увидел эту картину мира. Поэтому слово – образное выражение – оно должно через тебя проходить. То есть, необходимо умение передавать образами через слово – иметь развитое воображение, в том числе, владеть стилистикой текста и очень живым языком.
Журналистика — это и умение концентрировать волю, умение собирать информацию, умение быть инициативным – вот это все очень важно. Волевые качества — себя собрать, что называется «взять за задницу», потому что тебе нужно сдать в срок материал, а у тебя головная боль или дочка рожает, сын еще куда-то бежит и так дальше, – они очень важны.
И еще необходимо стратегическое мышление, предвидение даже. Ты должен видеть не событие – точку события, а все что происходит вокруг события. Чтобы понимать его подоплеку и, что из события впоследствии может вытекать. То есть, ты должен быть генералом на поле сражения, чтобы выстроить стратегию и тактику материала, предвидя то, какие последствия и реакции после его выхода могут возникнуть.
И, на мой взгляд, таких журналистов сегодня не так уж и много. Еще несколько лет назад у нас были такие примеры живой журналистики. Например, Влад Листьев и его команда в программе «Взгляд» — это были сильные журналисты, отвечающие всем тем качествам, о которых я говорю. Но сейчас я не могу назвать сходу какие-то фамилии, которые мне были бы интересны как журналисты и такого масштаба доверия как Листьев.
– Как ты думаешь, в чем сильная и слабая сторона современных медиа?
– Что касается слабых сторон медиа, то, на мой взгляд, одна из них в том, что не уделяется внимание контенту, то есть содержанию как таковому. Сейчас все сосредоточены на охвате. Но, когда мы концентрируемся на том, чтобы наша новость прошла через много-много разных каналов СМИ, мы забываем о контенте – нам важен охват аудитории, а не качество материала. Мы не заботимся о слове, подаче, последствиях, о том кто будет читать.
Когда мы даем контент и пестуем его, мы получаем некую элитарность СМИ. То есть, мы понимаем, какой человек будет читать газету «Известия» или электронное СМИ РБК, или «Сноб», потому что мы подаем информацию там конкретно для этого человека со всех сторон, она целостная, интересная, она исходит от людей, которым можно доверять. Поэтому, на мой взгляд, внимание к охвату, а не к контенту – первая слабая сторона СМИ сегодня.
Вторая — размытость. Что это значит? На человека сегодня сваливается масса информации. Он не может ее переработать, теряет ориентацию кому верить, кому нет, не знает, какой источник будет правдивым, а не фейком. У меня нет степени доверия к большинству СМИ. Это, конечно, говорит о падении уровня, качества продукта в медиа. А следствием становится потеря уважения к профессии и престижа самой профессии. К журналистам уже относятся, как бы не обидеть никого, как к обслуживающему персоналу. Это очень печально, потому что я уже сказала о качествах журналиста настоящего и о том, как сложно найти и выработать их все в одном человеке.
И в связи с тем, что качество информации размывается в этих огромных бассейнах СМИ, мы теряем нашу целевую аудиторию. Если взять основные СМИ – радио, ТВ, журналы и газеты, они тоже не могут понять, кто их аудитория сегодня, какой ее состав, уровень интеллекта, заработка, возрастной ценз. Поэтому большинство медиа — они как копии друг друга, ничем не различаются. А человек — потребитель информации из разных источников — из-за перенасыщенности информационного поля теряет ориентиры к кому прислушаться, где правда. И, в результате, теряет интерес к СМИ и к информации вообще, ничего не хочет слышать и знать. Раньше он получал газету утром, пил чай или кофе и читал – он понимал, что вот новости и он в курсе событий. И ему было достаточно этой информации, и он знал, что до завтра ничего нового, о чем он не будет знать, не случится. Сегодня же, новость каждую секунду приходит лентой, не прекращаясь, и все это «валится» на человека, как только он открывает свой смартфон. Человек перестает ориентироваться в этом потоке, потому что и фильтра нет никакого и, что самое важное, — нет понимания, где правду говорят, а где лгут.
– Но нам с этим жить. А фильтр каждый ставит свой. По большому счету, каждый из нас все равно примерно представляет какого рода он хочет получать информацию – какая ему нужна. Я вот, например, каждый день из российских СМИ читаю РБК, Forbes, Медузу, КоммерсантЪ, просматриваю The ВЕLL … А ты что читаешь?
– Я читаю Forbes, Медузу, РБК. Наверное, это основные источники. Чего я точно не люблю – это глянцевую журналистику. И никогда, к слову, не интересовалась глянцем, — в смысле просматривать или читать. Мне в моде было важно сохранить свое чутье, предвиденье тенденций, чувство стиля, а не подпадать под навязывание таблоидов, где все решает политика, маркетинг и привязанность главреда к тому или иному бренду и дому моды. Поэтому любовь к глянцевой журналистике не привилась. Хотя сама была связана с модой больше 20 лет и писала для модных изданий, делала обзоры трендов и фэшнстори, раскладки, рекламные съемки брендов. С написанием материалов и обзоров о моде и стиле как раз и началась моя журналистика. Я ездила на показы в Европу, ходила на недели мод в Москве, прекрасно ориентируясь в том, что дают здесь и носят там.
Сейчас все читают и смотрят блогеров. Уверена, что среди них есть интересные люди и темы, о чем они пишут, и многие, наверное, умеют красиво и грамотно писать. Но у меня своя позиция на их счет:они подрывают профессию журналиста, занижают ее, нивелируют. Если журналист ведет свой блог – тогда вопросов нет. Но когда суть, например, видеоблога в том, чтобы показывать, что я каждую минуту делаю, что ем, куда собираюсь и с кем поговорила за день – то это для меня означает, что человеку нечем заняться в жизни и он собирает тысячи таких же людей, которые готовы тратить на эти просмотры свою жизнь. Это нормально? И, имея тысячи подписчиков, какую-то аудиторию, эти люди начинают продавать себя как лидеры мнений. Уже не в СМИ к профессиональным журналистам с определенной репутацией идут, а отдают новость или услугу, продукт, оплачивают это — блогеру, который связывает три слова в предложение и, дай Бог, владеет грамотой. Но зато у него аудитория больше, чем у сайта журнала. Тогда зачем учиться журналистике 5 лет и уметь владеть словом? Иди в блогеры. Это как раз один из факторов умаления тех качеств этой сложной профессии, которые я перечислила в начале разговора. Это роняет статус журналистики, понимаете. Может, конечно, и профессия журналист перестанет существовать через пару лет. Для меня странно, когда мы всерьез говорим о блогерстве. Странно, когда всерьез говорят о канале TikTok. Странно, что внимание людей переключается туда. Получается, что мы не можем читать больше трех предложений, не умеем размышлять, мы только способны пролистывать картинки и видосики на пару минут и все! Примитивизм, схематизм мышления ведет к деградации сознания и разума. Личности нет, она не растет. Человека становится возможным легко просчитать и закодировать в цифры, а потом его ум и взгляд направить на то, что важно вам, или важно продать. Я думаю, что человек разумный должен уметь фильтровать и анализировать, чувствовать интуитивно, воспитывать свой вкус, понимать, что его пытаются маркетингом привязать к какому-то каналу или продукту. Но сейчас такое время – время потребительства. И мы «поедаем» все без разбора. Очевидно, это происходит оттого, что мы не имеем ориентиров – как найти ценное в потоке информации.
– Вообще, я тебя воспринимаю даже не как автора в медиа, хотя не представляю журнал Eclectic без тебя. Для меня ты автор в большем – в проектах, которые меняют жизнь, историю даже. Да и близко общаться мы стали благодаря твоему большому проекту, который соединил, и это не громкие слова, две страны. Но, даже уже взяв однажды у тебя интервью на эту тему и общаясь с тобой неоднократно, я все-равно узнаю что-то новое. Расскажи о проекте еще. О «Белом Ангеле».
– У меня нет журналистского образование. Я просто начала писать 20 лет назад для журналов, и, для глянцевых, в том числе. И как-то втянулась в это. Мне было интересно. У меня всегда было развито чувство стилистики текста, слова, образное мышление. Много читала и любила писать сочинения в школе. Но изначально у меня образование в области маркетинга и менеджмента. Я закончила Академию искусств и культуры, Президентскую программу, обучалась в США, Италии, Индии по бизнесу, моде, проектному менеджменту. Это дало возможность накопить большой опыт общения в разных сферах жизни и деятельности, в разных структурах – с властью, СМИ, fashion, людьми бизнеса, политиками, олигархами. Этот нетворкинг позволил развиваться, в том числе, и моим проектам.
Один их таких проектов, которым я сейчас занимаюсь, тоже получился из коммерческого проекта, направленного на развитие бизнес-отношений Сербии и России. Мы пытались освоить рынок текстильных товаров, размещать производство российских дизайнеров и брендов на сербских фабриках, создать шоу-румы сербских дизайнеров здесь, а русских — там. Но в связи с кризисом и ростом курса евро в 2015 году все остановилось и надолго, стало коммерчески не выгодно. И вот этот проект, божественным образом, трансформировался в другой российско-сербский, культурно-православный, просветительский проект «Белый Ангел».
Он возник, если так можно сказать – по божественному проведению, когда я уехала в Сербию, в Белград, чтобы на месте понять в каком направлении стоит двигаться. Это был 2018 год. Проект стал складываться сам собой, и первая его часть состоялась в Белграде и городе Ниш. Посвящена она была 100-летию со дня расстрела царской семьи Николая II, которого в Сербии безмерно почитают. Проект прошел очень хорошо, было много откликов. Его благотворительная составляющая заключалась в том, чтобы помочь библиотеке Московской духовной академии с пополнением книжных фондов. В результате этого проекта нам удалось собрать около 1000 сербских книг на богословскую тему, посвященных Византии, истории, искусству. Книги были собраны в разных частях Сербии, разных учреждениях, доставлены в Россию и переданы в библиотеку МДА. Для меня это было важно, что я своими силами и навыками общения, в чужой стране, смогла сделать такое дело, которым я никогда раньше вообще не занималась. В начале проекта я даже не подозревала, что подобное возможно. Кто занимался книгами, тот знает, что есть требования перевозки книг из-за границы в Россию, есть таможенные пошлины, списки произведений, дата издания, авторство и очень все строго. Но нам удалось сделать все с минимальными усилиями и в очень короткий срок- за месяц.
Во время этого проекта нам удалось собрать все журналы по теме византинистики, отпечатанные в издательстве Сербской академии наук и искусств для их византологического факультета. Там когда-то работал его создатель – академик русского происхождения Георгий Александрович Острогорский, великий философ, эмигрировавший в Сербию. Все его серьезные труды о Византии, признанные во всем мире, были написаны там. Благодаря Острогорскому, византология получила свое развитие как наука. Нам удалось договориться, чтобы все напечатанные журналы, которые издает Сербская академия наук и искусств по этой теме, были представлены в библиотеке Московской духовной академии.
Вторая часть проекта родилась сама собой. После первой части в Сербии ко мне обратились люди, которые занимались подготовкой создания факсимиле памятника кириллической письменности XII века – манускрипта и мирового сокровища из списка ЮНЕСКО — Мирославово Евангелие. Они к тому времени были готовы напечатать эту книгу и предложили, если мне интересно, принять участие в этом проекте. Я подумала и решила, что хочу представить манускрипт в России, организовать его выставку. Мы переписывались, созванивались, я начала вникать в то, что это за книга, в ее ценность. Приехав вновь в Сербию в 2019году, увидела ее красоту, совершенство, уникальность — поняла, что это то, чем я хочу заниматься сейчас, и это стало второй частью моего проекта «Белый Ангел».
Эта книга связывает культуру и историю наших славянских народов. Благодаря тому, что в 2019 году мы организовали мировую премьеру Мирославова Евангелия в Москве, началось активное движение по подготовке юридических документов по передаче Сербии, выкраденного из библиотеки Хиландара 166 листа Евангелия. Он был похищен русским монахом Порфирием в 1846 году, и до сих пор находится в России, в библиотеке РНБ Петербурга. Вопрос возвращения листа на государственном уровне не решался 170 лет. Велись переговоры, давались обещания, но все стояло на месте.
Когда мы в июле 2019 года привезли в Москву эту книгу и еще две ее факсимильные копии, сделанные в XIX и XX веках, и когда на презентацию пришли заместитель министра культуры РФ и посол Сербии, видимо все сложилось как должно быть. Через несколько месяцев – в октябре, в Белграде, российской делегацией во главе с премьер-министром и министром культуры РФ уже были подписаны документы о передаче листа Сербии, оставалось только ждать ратификации соглашения о передаче листа Думой и Президентом. В 2020 году, летом, все было окончательно решено и одобрено Владимиром Путиным. Сейчас мы в ожидании, когда страница вернется в Сербию. И это одно из важных событий, которое меня вдохновляет и к которому я тоже причастна.
Я не могу сказать, что этот проект идет легко. Все непросто. У сербов своя ментальность и особенности взаимодействия, у нас своя. И общение на разных уровнях – начиная от министерств культуры и заканчивая посольствами, и простыми людьми, которые помогают от сердца и по дружбе, а порой больше решают – сложный многогранный процесс со своими подводными камнями. Но этим он мне и интересен. Ведь он раскрывает и мои новые грани. И если лист вернется в Сербию, то это будет и моя победа. А потом проект «Белый Ангел» заключается не только в возврате листа. Я прописала его новую концепцию — создание российско-сербского факсимильного центра по сохранению памятников средневековой письменности, организация ремесленных школ по реставрационному искусству и византийскому переплету книг, создание передвижной выставки копий предметов средневекового искусства православных народов, а, возможно, и российско-сербского научного центра по изучению средневекового православного искусства. Так что это еще больший и масштабный проект для двух стран. Будем работать и искать финансирование.
– Когда ты делала этот проект, ты много общалась с коллегами – журналистами и в Сербии, и в России. Сербские медиа — чем они отличаются от отечественных?
– У меня был опыт и как ньюсмейкера, и как того, кто организует интервью, размещает информацию в СМИ, и я сама была приглашенным гостем эфира и ТВ-программы. Также мне посчастливилось поучаствовать в написании для сербских инвесторов концепции и наполнения русскоязычного цифрового телеканала на Балканах и помочь организовать встречи с российскими каналами для переговоров о закупке контента, делиться контактами СМИ и говорить об их особенностях. Было важно, чтобы Сербские зрители получили возможность знакомиться с российскими программами, фильмами, сериалами, православными сюжетами, ток-шоу. Они охотно смотрят RT — это единственный канал, который рассказывает о России в этой стране.
Что я могу сказать о медиа Сербии. На мой взгляд, они сильно отстают от российских, и их уровень – примерно уровень СМИ 90-х в России. В сербских СМИ любая информация подается незамысловато, а профессиональных журналистов мало — работают те, для кого это временное занятие или те, кто попал туда, благодаря связям. Что касается оборудования студий, то оно на уровне российской глубинки даже в Белграде. Но восхищает то, что люди, которые занимаются там журналистикой, делают это искренне и творчески. Есть заинтересованность в собеседнике, в желании найти новые интересные истории и людей. Как было у нас в 90-е годы: мы делали медиа во многом на энтузиазме, придумывая темы и гостей «на ходу», руководствуясь тем, что нравилось нам самим. Я, например, в течение двух лет делала свою авторскую программу «Декольте» на региональном ТВ, как продюсер, ведущая и автор сюжетов, проплачивала ее размещение в сетке вещания канала.
Мне кажется, что там меньше цензуры. Сейчас там был скандал, связанный с православной церковью и все это активно обсуждалось в СМИ, без каких-то оглядок на власть.
И еще про дружеское участие и интерес СМИ к событиям и героям хотелось бы сказать. Недавно мне удалось организовать интервью на Белградском радио с издателем, который сделал факсимиле Мирославова Евангелия. Там есть очень интересная программа «Храм». Причем, сделала я это, находясь в Москве. Просто нашла контакт в фейсбуке, списалась с редактором программы, рассказала о своем проекте, о потенциальном герое и попросила сделать с ним интервью. Редактор с радостью откликнулась и все получилось.
Мне кажется, что в России организовать такое интервью стоило бы большого труда. Нужно иметь связи непосредственно в самом медиа или протекцию, иметь нетворкинг, постоянно поддерживать отношения с продюсерами и журналистами – быть им интересным и непрерывно конкурировать с другими ньюсмейкерами. В Сербии пока все проще.
Что касается интервью и сьемок в программах, которые у меня были, то журналисты были подготовлены к событию и темам. Они, конечно, не владеют русским и не всегда владеют английским, тебе приходится говорить на английском, а они уже потом делают перевод. Но я всегда видела очень живой, искренний интерес к теме и собеседнику.
Сербы очень заинтересованы в правдивой информации о России, в культурном сближении, они дышат Россией – если так можно выразиться. Но у нас такая ситуация на сегодня, что мы — только о политике и о бизнесе. Сербы и русские — самые близкие по духу славянские народы, и надо возрождать, поддерживать эту тягу друг к другу, интерес и это единство в вере, в культурных аспектах, в речи, в традициях, в нравственных ценностях.
Для меня же важной частью идентификационного кода любого народа видится возрождение традиций, возвращение к корням, сохранение и поднятие культурного слоя. На этом бэкграунде можно строить все остальное. Поднимая базовый интеллектуальный уровень, мы можем построить отношения с любым человеком в любой стране, исходя из общих культурных ценностей.
– Женя, ты из Сибири. Но давно там не живешь. Насколько ты сибирячка до сих пор?
– Сибирячка на 100%. Я в Сибири прожила 30 лет и то, что впитала в себя, несу в жизнь до сих пор. Когда я говорю, что я из Сибири – новым знакомым в России, за границей в Европе или в Америке, всегда реакция одна «вау!». И еще говорят, что если в Сибири живут такие девушки, как я, то там не все так страшно, как им рассказывали. Сибирь делает тебя стойким, жизнелюбивым, открытым, волевым и щедрым. И еще мы оптимисты. Минус 40 за окном, а мы все равно побежим на горке кататься, нос отморозим – не страшно. Сибиряк обладает особым умением чувствовать радость в каждом мгновении жизни. Мне менее комфортно в слякотной и серой Москве, где мало солнца и часто ветер, чем в солнечной, хоть и морозной, Сибири. И, даже живя в большом городе, где в год бывает считанное число солнечных дней, ты все равно чувствуешь в себе огромный потенциал энергии и хочешь ею делиться. И эта энергия особенная: она проистекает из сердца и из сибирских просторов — доброта и широта души. Сибиряков видно за версту.
И, хотя, корни мои как раз из Москвы — дедушка и прабабушка мои отсюда, род Спесивцевых и Толстых, а вот бабушка моя, рожденная в Сибири, из рода украинских переселенцев, не прижилась здесь. Уехала обратно в Сибирь, будучи замужем за москвичом. Пришлось деду ехать за ней. Для москвичей непонятна наша открытость, наивность, умение всему удивляться и радоваться как дети. А еще сибиряки хлебосольные, если уж накрыли стол для гостя, то стол этот будет от души. Это, конечно, одна из граней сибирского характера, но тоже показательная. Москвичам такое не свойственно.
– В чем твоя сила?
– В детской наивности какой-то, интуитивности. В невозможности видеть границ. Когда человек видит границы, он существует в рамках и страхе, это ему мешает. А ты со своей наивностью идешь и делаешь.
Моя сила в вере. В умении загореться идеей и других ею зажечь. Когда я горю какой-то идеей, то мне кажется, что ничто в мире не может мне помешать.
Моя сила в эмпатии, желании общаться, творить добро и красоту, делиться этим. Когда ты делишься – ты отдаешь энергию и получаешь ее взамен гораздо больше. Сила в духе, желании жить – это у нас от прадедов, ведь им приходилось выживать в очень тяжелых условиях. В умении видеть самые лучшие качества в каждом человеке, и помочь их развить. Это удавалось мне и в моей прошлой деятельности, когда в каждой девочке и юноше я видела потенциал, талант и вдохновляла их этим.
И еще, наверное, моя сила в желании заботиться и помогать. Это не так часто встретишь сейчас в людях. Обособленность и эмоциональная холодность, одиночество и уход в социальные сети, где иллюзия друзей и жизни.
– Во что ты веришь?
– Верю, что справедливость настанет, к власти придут те люди, которые достойны управлять народами. Верю, что над нами будут те, которые станут помогать нам жить и заботиться о нас, будут милосердны к своему народу. Придут не те, кто начнет пилить бюджеты и наживаться за счет своего народа, а кто воспримет, что люди – главная ценность государства.
Я верю, что общество будет милосерднее и мы станем любить друг друга, а не пользоваться друг другом. Что люди будут созидать, а не разрушать. Что мы выйдем из ковидного состояния, что мир засияет новыми красками, мы опять будем ездить друг к другу в гости и раскрывать объятия.
Я верю в то, что каждый человек, как корабль: вроде он маленькой лодкой рождается, а потом может стать большим фрегатом и, может быть, даже с алыми парусами. Каждый из нас в силах надуть паруса своей мечты и плыть по этому морю жизни легко, свободно и красиво.
Беседовала Елена РЫЛЕНКОВА,
Фото из личного архива Евгении СТРИГА
