Семен Лопато. Мертвые видят день. – М.: АСТ, 2020. – 352 с.
Этот роман – словно пресловутый луч света в пору «бури и натиска», царящей в патриотической литературе. «Мертвые видят день» Семена Лопато вообще можно причислить к книгам, которые по-философски раскрывают суть вещей и расставляют все точки над «і», если бы не его отличительная черта, присущая чтиву совсем иного рода. Ведь в первую очередь это динамичное лихое чтиво, а уж лирические отступления скрывают за собою ту самую психологическую прозу высокого извода.
Судите сами. По сюжету, конечно, тот еще боевик, не оторвешься. В яростной схватке у берегов северной Норвегии советская подводная лодка и гитлеровский эсминец уничтожают друг друга. Но сказке при этом не конец, а как раз начало захватывающего приключения в духе то ли Кастанеды, то ли Ефремова. Попав в загробный мир Вальхаллы, капитаны кораблей отказываются примириться, и теперь по законам северных богов им предстоит долгий и смертельно опасный путь к престолу Вотана, где они вступят в последний поединок, итог которого определит победителя в противостоянии России и Германии…
С одной стороны, путешествием на тот свет в литературе уже никого не удивишь. До этого были поиски любимой в аду, куда, оказывается в нынешнее время можно пронести любую контрабанду, а здесь – приключения национальных идей и характеров, арийского разума и русской смекалки. Испытания, соблазны, жертвы. Отряд мало-помалу редеет – и немцы, и русские, бывает, остаются навсегда в мирной жизни того света, а главный герой – юнга с советской подлодки – находит любимую и заодно ответы на все «военные» вопросы. При этом восхищает умение автора держать высокую планку рассказа: бесконечные переходы из ландшафта в пейзаж, из одной батальной сцены в другое сражение, от ситуации к приключению, и прочти никогда – к развязке. Монотонность здесь завораживает, а простые вещи вроде пресловутых «описаний природы», которые в романе красочны и насыщены, становятся сложными подземными ходами, ведущими вглубь сюжета. «Несколько минут, горбясь и сжимаясь на тесной, узко завинченной лестнице, мы шли гуськом за ним, почти на ощупь различая под ногами неровные, разной высоты ступени; оборвавшись, ступени привели к узкому, плохо освещенному коридорчику, подойдя к еще одной тяжелой стальной, почти бункерной двери, человек с усилием откатил ее, вслед за ним мы вошли в сводчатый, освещенный факелами зал».
То есть, развязка каждый раз иная, и оказывается, что все это — хождение кругами скандинавского ада, где вместо привычных котлов с грешниками, на улицах и площадях разрушенных городов – воинственная толпа, кучки дерущихся, беготня и сутолока, какие-то беженцы и лишенцы, монахи и воины, нищие и музыканты. Словно на полотнах Босха. И в результате всех перипетий в этом фантасмагорическом мире преисподней, наш герой, как всегда, вновь и вновь оказывается на самом дне здешнего ада, лежа «на куче грязных, полусгнивших ящиков и коробок», а вокруг «видны были какие-то развалины, низкие, приземистые строения и тускло светящиеся редкие окошки маленьких одноэтажных домиков». И неподалеку, «неторопливо, мелко семеня, выйдя из кустиков скверика, дорогу, чуть помедлив, словно на секунду о чем-то задумавшись, переходила маленькая свинка».
И, конечно же, встреча на том свете с любимой, как же без нее юному герою. «- Что… И что ты делаешь? – Я? Да не знаю, как-то все делаю, тут соседи – в других квартирах, другие есть девчонки, как-то все вместе, всем помогаю, – на мгновенье остановившись, снова вдруг залившись слезами, быстро ладонями стерев их, она потрясла головой, – я сама не знаю, как я жила, я всегда почему-то знала, ждала, что ты найдешь меня».
Как живут там люди? В принципе, как везде в то время. Записывают долг в магазине в амбарную книгу, экономят электричество, сушат сухари. Думается, если бы сегодня мы с вами попали, скажем, в сороковые годы в нашу вмиг обнищавшую страну, то точно так же восприняли все за кромешный ад или театр абсурда. Свинки на улице, лампочки в подъезде, гаснущие следом, никаких котлов со смолой, как полагается в «приличном» аду. «– Так что ты делаешь здесь? – не унимается герой. – Я? Я – все, вот почту всем приношу, мы тут все друг другу помогаем, тут пожилых людей много, им уже трудно самим на почту ходить, ну я хожу, разношу – газеты, журналы… – Газеты? Какие газеты? – Разные. Каждый раз разные и разных лет газеты и журналы приходят, так странно, не угадаешь – один раз недавние – тридцатых годов, другой – двадцатых, иногда даже совсем старые – еще прошлого века приходят, разные, из разных стран, но почему-то все понятно, и всем разные приходят. Знаешь, как все читают. – А письма? – И письма, иногда приходят, но всегда не по адресу, каким-то другим людям, но все равно, беру и разношу – не только я, если письма приходят, обычно тоже их берут, хоть они и другие, чужие, но все равно берут, некоторые читают».
Точно так же и нам – стоит прочитать эту благую весть из далеких сороковых, только не в контексте фронтовых канонад, которых здесь, безусловно, хватает, а в разрезе общечеловеческих проблем и ответов на простые вопросы. Например, о том, как могут подружиться непримиримые враги? Благодаря чему, на самом деле, была выиграна война – даже в ее «альтернативном» варианте? И так ли, наконец, важен для истории дух мужества, патриотизма и веры в победу, как его описывают в романе – захватывающем приключении загадочной русской души.
Юрий СЕМИРЯГА
