Президент на «Валдае» сказал, что девушки ходят в барах в кокошниках, и это радует. Интернет взорвался. Одни кричали про культурный код, другие — про маскарад. А кокошник между тем спокойно продолжал своё шествие по маркетплейсам, подиумам и Instagram-лентам, не особо интересуясь общественным мнением.
Slavic core — так это называется в TikTok. Ушанки, кокошники, меховые жилетки, шубы из овчины. Надежда Кадышева на фоне, «Мой мармеладный» в наушниках, и вот ты уже не просто в шапке, а в культурном высказывании. Зумеры открыли для себя эстетику 90-х и русскую традицию одновременно — двойной удар по ностальгии и аутентичности.
Забавно, что кокошник долгие годы был символом либо свадьбы (причём деревенской), либо новогоднего корпоратива в стиле «а давайте в народном». Его носили с долей иронии или вообще не носили. В приличном обществе кокошник было стыдно. Как ушанка. Как валенки. Как всё, что пахло «совком» и «колхозом».
А потом случился 2018-й — чемпионат мира по футболу, и упитанные мужчины-болельщики в огромных кокошниках стали мемом. Хорошим мемом. Весёлым. И что-то сломалось в коллективном бессознательном. Кокошник перестал быть стыдным. Он стал смешным. А смешное — это уже путь к нормальному.
Дальше — больше. Dolce & Gabbana вывели кокошники на подиум в 2012-м. Valentino, Elie Saab, Dsquared2 подхватили. Louis Vuitton в 2021-м предложил носить их с кожаными куртками и брючными костюмами. И вдруг оказалось, что кокошник — это не про бабушку на Масленице. Это про statement.
История кокошника, если вдуматься, драматичная. Название от древнерусского «кокошь» — курица, форма напоминала куриный гребень. До Петра I его носили женщины всех сословий. После реформ он остался только у крестьянок и купчих. Но Екатерина II вернула его в высшее общество, позируя для портретов. Во время войны 1812 года патриотичные дамы массово надели кокошники — политический жест и модный одновременно.
К концу XIX века кокошник стал предметом роскоши. Простая изба стоила 100 рублей, кокошник с жемчугом — от 2 до 7 тысяч серебром. Это была семейная реликвия, которую передавали из поколения в поколение.
Главная функция была не декоративная. Замужняя женщина обязана была закрывать волосы — ни одна прядь не должна была выбиваться наружу. Девушки носили венцы, оставляя косу открытой. После свадьбы — только закрытые головные уборы. «Окрутить девку» означало выдать замуж, потому что волосы укладывали вокруг головы.
Кокошников было множество разновидностей. Псковский шишак с шишечками («сколько шишек, столько детишек»), тверской «каблучок»-цилиндр с жемчужной поднизью, вологодский моршень. На Юге носили рогатые кики — до 30 сантиметров в высоту. Чтобы удержать такую конструкцию, приходилось задирать голову — так появилось слово «кичиться».
Работая над коллекцией «Пшеничный обоз», мы столкнулись с этой системой символов напрямую. Оригинальные вышивки XIX века из Нижегородской области мы соединили с современными головными уборами — от минималистичных венцов до объёмных конструкций с пшеничными колосьями. Получился диалог: традиционные элементы работают в актуальном контексте, когда с ними обращаются свободно, без музейного пиетета.
Современный кокошник — другая история. На маркетплейсах цены от 600 до 20 000 рублей. Материалы: прозрачный пластик, бархат, кожа. От мини-ободков до высоких гребней. Три категории: casual, нарядные, VIP с драгоценными камнями.
Стилисты советуют: размер имеет значение. Крупный кокошник — гротескный и привлекающий внимание. Миниатюрный — дополняет классику. Добавить к джинсам и рубашке — монохромный look становится уникальным. Носить с пышными рукавами — этно-направление. С вечерним платьем — ироничная элегантность.
Ушанка переживает похожий ренессанс. Прототип — монгольский малахай. Во время Гражданской войны её носили воины Колчака («колчаковка»), потом переименовали в бекешу. С 1940 года — официальный головной убор армии и милиции. Вячеслав Зайцев презентовал коллекцию в Париже — и ушанка стала европейским трендом.
В 2023-м она взорвала подиумы. Prada, Fendi, Saint Laurent, Louis Vuitton, Jacquemus — все включили в коллекции. На FW25 Elie Saab дал ей femme fatale edge, Etro — культурную фузию, Dsquared2 — гранж, Dolce & Gabbana — элегантность. Emili Sindlev появилась в ушанке на улицах Милана — хит перешёл в стритстайл.
Знаменитости носят с энтузиазмом. У Рианны целая коллекция. Кардашьян, Джессика Альба, Джаред Лето, Кара Делевинь, Джастин Бибер — все замечены. После покупки Абрамовичем «Челси» ушанка стала символом фанатов. В «Слове пацана» герои носят её с пальто — модные веяния советского времени.
Преимущества овчинной ушанки: сухое тепло, долговечность, «дышащий» материал. Главное — трансформация. Ушки на макушке — элегантность. На затылке — защита. В «свободном полёте» — раскованность. Под подбородком — защита от мороза. Одна вещь, пять образов.
Мода циклична — каждые 15-20 лет тенденции возвращаются. То, что в моде снова русскость — нормально. Это не ретро, а осмысленная переработка культурных символов. Проще всего через аксессуары: жемчужные украшения, заколки, широкие ленты. Кокошники и ушанки — не экзотика, а нейтральные вещи.
Был скандал в Берёзовском: гимназия потребовала снять кокошник с восьмилетней девочки. После президентского высказывания директор признал ошибку. Правда, девочка перестала его носить — инцидент напугал. Это показывает, насколько неоднозначно воспринимаются традиционные элементы.
Стилисты настаивают: большая, яркая конструкция на голове — нормально, если соответствует стилю. Технически мы носим венец, не кокошник. Кокошник — свадебный, закрывает волосы. Венец — девичий. Но всё называют кокошником — и проблемы нет.
Кокошник не придаёт образу исторический оттенок сам по себе. С льном и сарафаном — народный стиль. С деловым костюмом — интересный контраст. Традиция встречается с современностью без пафоса.
Возвращение кокошника и ушанки показывает: традиционные элементы могут быть современными, оставаясь инструментом самовыражения. Это не про ностальгию. Это про то, что культурный код работает, когда с ним обращаются свободно.
Головной убор перестал быть приговором в тот момент, когда мы поняли: носить можно всё, если делать это с уверенностью. Кокошник в баре — не маскарад, а выбор. Ушанка с вечерним платьём — не абсурд, а statement. Традиция оказалась живой ровно настолько, насколько мы готовы с ней играть.
И пока дизайнеры экспериментируют, кокошники и ушанки продолжают шествие по подиумам и улицам. Спокойно, уверенно, без извинений. Как и положено вещам, которые пережили века.
