В эксклюзивном интервью для «Проекта 123/19» на телеканале «Продвижение» киновед и историк кино Александр Шпагин рассказал о предыстории и истории Московского кинофестиваля.
«Первый смотр фестиваля – это праздник советского мира и сознания. Естественно, всё было обставлено по наилучшей программе, приезжали гости, смотрели на парады и на счастливых московских людей. Если посмотреть на награды первого Московского Кинофестиваля, то возникает ощущение некой некорректности – пригласили всех, но наградили в первую очередь себя и по полной программе. Была ещё отдельная охапка призов программе «Ленфильма» помимо общих призов. Председателем жюри был Шумяцкий, хотя есть распространённый слух, что председателем был Эйзенштейн. Нет, он не мог быть на месте Шумяцкого, потому что в те годы он был не на самых почётных ролях, а просто входил в состав жюри. На первые роли режиссёр выйдет после «Александра Невского», а фестиваль был до него, и у Эйзенштейна были не самые лучшие дела на карьерном пути, чтобы его назначать председателем», − рассказал Александр Шпагин.
«После фестиваля молодёжи и студентов 56-го года снова возрастает интерес и престиж Советского Союза, а лозунг «догнать и перегнать Америку» не считался дурацким, ведь тогда на подъёме была и экономика. На всём этом фоне было бы хорошо повеселиться, а достижений на поле культуры было достаточно, тем более тогда у нас был, увы, единственный, но действительный в своём роде супер триумф – золотая пальмовая ветвь в Каннах в 57-ом году за фильм «Летят журавли» и именно тогда пошло движение. В 59-ом году был официально проведён официально первый Московский Кинофестиваль, так как тот, что проходил в 35-ом году под руководством Шумяцкого назывался Московский киносмотр. Конечно же, и тут мы дали гран-при сами себе за фильм «Судьба человека», хотя с другой стороны это было вполне заслуженно, а фильм в дальнейшем понесётся на разные кинофестивали. Эта картина вообще получила рекордное международное количество наград в 50-е гг., но началось всё с Московского Международного, куда в отличие от фестиваля 35-го года, приехало немало хороших режиссёров. Лучшие режиссёры отдали свои лучшие фильмы на фестиваль, но с начала 60-х годов всё начинает ухудшаться в сторону политизированности. Возникают чёткие идеологические заслоны: сюда не должны попадать картины недемократических режиссёров, которые не сочувствуют Советскому Союзу и стоят на других идеологических позициях. Путь уже был заказан не только Поланскому, но и даже какие-то картины Вайды не могли попадать, хотя он вроде был сочувствующим. В 63-ем году происходит крупный скандал из-за фильма «8 ½», который очень сильно опустит престиж нашего фестиваля, и он покатится вниз», − отметил киновед в эксклюзивном интервью для «Проекта 123/19» на телеканале «Продвижение».
Александр Шпагин также поделился списком пяти лучших, на свой взгляд, режиссёров: «Первый, кто сегодня придёт на ум это Илья Хржановский, потому что то, что он делает − это настоящая революция в кино, что-то новое, доведённое до совершенства. У него был ещё прекрасный предшественник Ульрих Зайдль на которого нужно обязательно ходить. Я ещё назову четыре фамилии режиссёров, которых всегда смотрю, и которые несут новые смыслы. У нас был таким Балабанов. А те, кто делают это сейчас – Ларс фон Триер, Квентин Тарантино, и немого уставший и немного угасающий Михаэль Ханеке, который разделит четвёртое место в моём списке с Зайдлем. Из наших режиссёров мне сейчас интереснее всех та чеченская школа, которую породил Сакуров, не выпускающий пока что ни одной плохой картины. Мне эти фильмы интересны с социокультурной и политической точки зрения, потому что все они отказались от своей чеченской идентичности. Они не просто русскоязычные. Это те работы, которые отказались жить по законам рода, толпы и прамира, по которым всегда жил чеченский народ, а живут по законам личности и индивидуальности. Кантемир Балагов – лидер этой школы, уже признанный в мире и в Каннах, и он для меня − самая интересная личность не просто в России, но и во всём мире».
