Музыка вместо таблеток. Лидер группы «Noль Три» о том, почему пандемия не убила его профессию
Это внезапное интервью родилось в ответ на пост и Instagram. Друзья из Бийска сделали сторис с концерта местной рок-группы «Noль Три», там была такая непафосная и теплая атмосфера, что сразу захотелось найти музыкантов ее создающих. Так познакомились с Дмитрием Чернухой – вокалистом «Noль Три». За беседой в zoom провели полтора часа, и будто знакомы были давно. Говорили о сибирском маленьком уютном Бийске, рок-команде, о деньгах и о том, что может быть более ценным.
— Мы обсудим сегодня не только музыку, но и человека и творца на своем месте. Хотя не стану спрашивать, почему вы в Бийске и уезжать не планируете. Лучше расскажите про то, как собрали и удержали команду.
— Удерживает вместе всегда какая-то идея. Появилась идея создать группу – я своего друга Андрея Черникова встретил в 2003 году – мы свою давнюю юношескую мечту воплотили в жизнь. Начали с акустического дуэта и в 2005 году Саша Кучеров, клавишник, пришел и Сергей Галкин, барабанщик, который еще и свои песни принес в коллектив. Сложился творческий костяк с устремлением сказать свое слово в музыке. А идея такова, что каждый вносит свой посильный вклад в творческое ядро. Снаряд состоит из пуль и пороха: кто-то изобретает партию для клавиш, кто-то сочиняет текст, кто-то работает над музыкой и так далее.
— Если честно, конфликты возникают в коллективе?
— Бывает. Но обычно конфликты решаются мирным путем. Есть люди в группе, и, наверное, это в любой группе существует, которые приводят к миру. В The Beatles Ринго Стар всех мирил, например. Какие-то компромиссные решение мы в силу жизненного опыта всегда находим.
— Из-за чего возникают «шероховатости»?
— Это не столько творческие разногласия, сколько ментальные – у каждого свой взгляд на мир. Иногда человек просто устает идти на компромиссы, устает от чего-то, от своего товарища по группе и тогда какие-то противоречия начинают проявляться. Но, согласно опыту, когда человек отдохнул, все решается.
— Признаюсь, у меня много знакомых музыкантов. И в родном Кузбассе есть, сама из Сибири, и за пределами региона — несколько лет продвигала культурные проекты в Москве — но далеко не всем удается быть только в музыке. У многих есть основная работа, а рок, джаз — уже плюсом. У «Noль Три» в целом похожая история: литейщик, химик, бизнесмен… Но вы сами только в музыке. В чем фишка?
— Во-первых, в группе должен быть человек, которому больше всех надо. Он должен направлять творческие потоки, где-то их монетизировать, превращать в прибыльные выступления…
Группа — это основная линия, которая дает другие возможности. Я правлю тексты, выступаю с гитарой. На самом деле, возможности заработать есть. Главное их видеть, быть в творческой среде и работать над тем, чтобы возможностей становилось еще больше. Это достаточно нелегко, потому что это нестабильный бизнес, что пандемия показала полностью. Она же показала, что онлайн-концерты – совсем не то, что хотели бы и зрители, и музыканты. Энергетической нитки в онлайн нет, а она — самое главное.
Я пишу песни на заказ – недавно написал гимн одному из томских учебных заведений, читаю стихи для радио. То есть, если тебе интересно, то ты сможешь на этом заработать. Допустим, несколько лет назад я написал песню «Запишу тишину» для московской группы «Ключи», и эта песня заняла 10 место в «Чартовой дюжине» «Нашего радио».
— Ключевое из ваших слов «если тебе интересно». Наверное, если по-настоящему интересно чем-то заниматься, от этого драйвит, то и выгорания не будет…
— Думаю, так. Думаю, именно поэтому лучше заниматься чем-то одним. На двух стульях здесь не усидишь. Когда ты в этом «варишься», понимаешь, какие песни нужны, какой имидж подойдет группе и как себя подать. Работая где-то параллельно, вряд ли можно глубоко вникать в такие вопросы.
— В чем главная сложность для музыкантов, играющих в российских группах в регионах, главная беда?
— Удаленность от центра. Хотя и говорят, что сейчас век интернета и можно продвигать свой контент и его заметят, если он хороший. Но опыт показывает, что либо у тебя есть определенная сумма, с помощью которой ты можешь продвинуть себя в интернете, либо ты должен выступать. В Европе, допустим, довольно просто сесть на автобус и проехать по всем регионам, потому что все близко, все рядом. А российским группам из Бийска, например, или Горно-Алтайска, сложновато в этом плане.
— Расстояния большие, цены дикие…
— Да, у нас большие расстояния, другие коммуникации. Я вижу в этом основную проблему.
— А выступать-то вообще есть где?
— Было время, период с 2010го по 2015 год, когда был всплеск интереса к живой музыке. Затем пришло другое поколение арт-директоров и управленцев площадок, которое стало кроить все по-своему. Клубы больше коммерциализировались, какие-то ушли в небытие. Но на нас ходят. Поэтому мы подыскиваем клубы, нам подходящие и выступаем.
— Любимые площадки «Nоль Три» в Алтайском крае.
— В Барнауле мы выступали в клубе ТАСС, резиденции алтайских журналистов. Это была замечательная площадка, руководил клубом Михаил Раппопорт — он уехал в Калининград. Какие-то клубы еще были, типа «Джем», «Рок-Паб», которые специализировались именно на живой музыке. Затем случилась пандемия, и многие клубы вообще закрылись. Мы искали такие площадки, в Рок-пабе делали концерт, и он очень хорошо прошел. Пробовали делать камерный концерт в зале барнаульского института культуры, и он тоже неплохо прошел. Но все-таки мы пришли к выводу, что для рок-концерта желателен клуб, более свободная обстановка. И сейчас в Барнауле открылся новый клуб «Pachamama», 23 октября у нас там концерт.
— Где еще будете играть осенью?
— 7 октября у нас концерт в Новосибирске в клубе «Типография», идут переговоры с двумя клубами в Томске.
— Вам как-то спортивная школа жизни (если можно так сказать) помогает в нынешнем амплуа? Вижу много общего между спортом и сценой, а вы — ветеран футбола, играли профессионально до 2004 года…
— Это помогает всегда в жизни. Спорт во многом формирует личность и во многом помогает в плане преодоления трудностей, потому что спорт – сам по себе процесс преодоления трудностей. Ты постоянно себя совершенствуешь — если ты перестанешь это делать, тебя посадят на лавку, в запас. А хочется играть.
Этот стиль жизни подходит и к музыке. Ты постоянно что-то слушаешь, читаешь, совершенствуешь, стараешься быть в курсе современных музыкальных тенденций.
Но когда я в мир музыке пришел и окунулся, он оказался несколько тоньше и сложнее, нежели мир спорта. В спорте, все-таки, немного попроще в плане мужского коллектива. Ты выходишь на поле дружной командой. В музыке более личностный подход. Возможно, потому что музыканты более чувствительные и ранимые люди.
— Я вижу сходство спорта и музыкальной среды не только в том, что человек там и там на виду, но и в конкуренции. В спорте надо постоянно конкурировать, чтобы не сесть на скамейку запасных, в музыке – чтобы тебя элементарно не забывали. С кем конкурирует «Nоль Три»?
— Никогда не задавался вопросом конкуренции, особенно в музыке. Ты что-то делаешь, ты пытаешь это делать хорошо. Если ты смотришь работы коллег и если там есть чему поучиться — учишься, вот и все. Конкурировать в музыке я не представляю как. Тем более, российский рынок настолько огромен, что ты можешь найти своего слушателя однозначно.
В футболе конкуренция решается, например следующим способом. У нас была команда «Бия», четыре раза мыс становились чемпионами Алтайского края, и у нас было два вратаря – примерно одинаковых по силе, по личностному воздействию на коллектив. Вратарь фигура особая, все было решено просто – мы стояли в воротах по очереди через игру: одну игру — мой напарник, следующую — я.
— По спорту скучаете?
— Скучаю, конечно. Более открытого отношения мне не хватает. Оно не всегда есть в музыке. В футбольной команде ребята попроще. Ты можешь сказать им что-то, они не обидятся, а поймут и даже поддержат. Но в нашей группе удается также собраться, поговорить, решить. Возможно, этот опыт как раз из спорта.
— В одном из интервью Вы сказали, что новых имен в русском роке нет. Причины кризиса, как думаете, какие?
— Новые имена появляются, но нет новых имен федерального, скажем так, масштаба. В рамках «Нашего радио», в рамках «НАШЕСТВИЯ» появилась группа The Hatters, но широкому слушателю они не становятся известны. Я вижу причину в том, что сам русский рок утратил свою популярность, его пик пришелся на 90е годы прошлого столетия, а сейчас много других направлений: инди, рэп, что-то еще. Выход из этого – писать хорошие простые песни. Даже если мы обратимся к Виктору Цою и вспомним песню «Когда твоя девушка больна», то увидим, что это простая хорошая песня, которая понятна любому человеку.
— «Noль Три» — как скорая. Но, насколько поняла, название от даты образования: 03.03.03?
— Так уж случилось, что мы дату поставили в название группы. Но люди воспринимают по-своему. И как «скорую музыкальную помощь». Музыка вместо таблеток. Люди определяют наше направление.
— Сколько стоит ваша «музыкальная таблетка» — билет на концерт «Noль Три»?
— Это зависит от того, где мы выступаем. Вопрос ценообразования площадки, аренды оборудования. Мы стараемся в нашем регионе цены держать на уровне 400-500 рублей.
— Ваша любимая площадка для записи.
— Прошлый альбом мы писали на Wave-Records в Барнауле. Хорошее место. Костя Коротаев, спасибо ему огромное, звукорежиссер, с которым мы работаем. Некоторые песни нам помогал сводить Костя Дюжарден из группы «Браво», тоже огромное ему спасибо.
Сейчас немного по-другому работаем. Оборудована домашняя студия у Андрея Скуратова. Единственное, что нам остается – записать на внешней студии барабаны. Мы с Александром Ивановичем, клавишником, съездили на радио «Глаголъ», записали там партию клавиш, в другом городе пишется, скажем, партия бас-гитары. Технологии позволяют.
Сейчас делаем новый альбом. Стараемся затратить меньше – получить больше, закон бытия капитализма. Примерно одна песня будет стоить тысяч 15 рублей.
— Знаю, на концертах диски хорошо раскупают.
— Как ни странно. Казалось бы, эра дисков отошла, но на концертах диски хорошо продаются. Видимо, человек, пришедший на концерт, хочет оставить себе на память настроение — покупает диск с автографом.
— Земфира в своих соцсетях недавно написала, что пандемия уничтожила ее профессию. Почему-то мне кажется, что вы так не считаете…
— Я думаю, что Земфира руководствовалась эмоциями, очень сильными эмоциями. Во-первых, у нее масштаб выступлений гораздо объемнее, чем у нас. Она платит музыкантам, а надо с чего-то платить музыкантам. Она вкладывает приличные деньги в какую-то аппаратуру, запись клипов и так далее и тому подобное. Все это должно окупаться концертом, каким-то концертом, на который должно прийти определенное количество людей. Если на концерт «Nоль Три» придет 150 человек, то на концерт Земфиры полторы тысячи, к примеру. Ей необходимы эти полторы тысячи людей, которые должны прийти и вот это все должно окупиться. Поэтому я ее понимаю. Профессию, конечно, это не убило, потому что даже в самые трудные времена, вспомним, например, Великую Отечественную войну, вот эти агитбригады, выезжающие на фронт, трубачей, которые поднимали в гражданскую в атаку и с той и с другой стороны…
— Все-таки, может быть, не профессию, а бизнес…
— Скорее всего, да. Какие-то сейчас заработки – это очень сложно. Посредством концертов, именно концертов. В этом плане нам легче, потому что у нас именно группа. У нас не проект имени, там, меня или имени, например, Саши Кучерова. У нас группа, мы все вместе, все поровну. У Земфиры более такое шаткое положение: она нанимает музыкантов, она двигает свои идеи, она вкладывает. Поэтому ей сложнее в этом плане. Я ее понимаю.
— А что обесценивает сегодня профессию музыканта, на ваш взгляд?
— Профессию музыканта и музыки в целом очень сильно обесценил последний очень мощный технологический скачок. Если раньше вокалист группы «The Who», который спел два слова про Coca-Cola и надо было их перепеть, летел за океан в студию и перепевал эти два слова, то сейчас ты спокойно можешь поставить себе домашнюю студию и все записать заново.
Идет достаточно мощный поток информации, люди сочиняют песни – у кого-то это получается, у кого-то не получается. В этом потоке информации огромном какие-то правильные хорошие песни теряются. Очень трудно найти. Представьте себе, мутная горная река и такой бриллиантик, попробуйте его найдите.
— То, что происходит в медиа равноценно тому, о чем вы говорите….
— Как спел товарищ Вася Уриевский: «Фотографы, кругом фотографы и музыканты». В принципе, это не плохо, это хорошо. Но нужно повышать уровень. То есть, на качественные песни должен быть качественный слушатель и его надо воспитывать. Как сказал Евгений Маргулис: «На качественные песни нужен качественный зритель, его надо воспитывать»
— Для вас Сибирь, это что?
— Это то место, как спел Гребенщиков: «Чтобы стоять, я должен держаться корней». Это наше корневое место. Это можно понять, послушав нашу песню «Горят изумрудом алтайские реки», например.
— Как вы ощущаете свою сибирскость?
— Более суровые люди сибиряки. Кстати, в Новокузнецке это особо чувствуется.
— Прямолинейные…
— Нет, не прямолинейные. Более суровые. Более брутальные. Может, где-то, одеваются попроще, не так как в Москве.
— А Москва, большие города – что они для вас?
— Большие возможности. Мы в прошлом году выступали на Ural Music Night, нас пригласили в Екатеринбург. Наша любовь – это Екатеринбург. Кстати, я родился на Урале. Там нас заметили, запомнили, периодически приглашают на какие-то значимые мероприятия. Все началось с 2007 года, когда мы первый раз выступили на фестивале «Старый Новый Рок» благодаря Вадиму Самойлову, огромное ему спасибо. Мы выступили достаточно удачно – получили приз за оригинальность. В 2013 году мы выступали уже на юбилейном фестивале «Старый Новый Рок» на площади 1905 года в День города. Нас отобрали несколько групп со всей страны: мы выступали с Пелагеей, «Смысловыми галлюцинациями», Настей Полевой и так далее. Отличная компания. Выступили мы тоже удачно, и нас пригласили в 2014 году на зимний «Старый Новый Рок», и мы уже выступили в качестве хедлайнера и с такими группами как Uriah Heep , Глеб Самойлов и The Matrixx. Группа из Бийска. Выступили мы там опять же хорошо, нас пригласили на «НАШЕСТВИЕ», и в этом же году мы выступили на «НАШЕСТВИИ».
— Во что вы верите?
— Много во что. В людей, в свет, в доброту. Я думаю, что люди лучше, чем они даже пытаются иногда себя выставить. Мне очень часто попадаются добрые люди. Верю в свои песни. Что такое песня? Ты часто хочешь что-то сказать и пишешь песню, люди приходят на концерт – люди, до которых дошло твое слово. И это твои единомышленники.
— В кого верите?
— В Иисуса Христа.
— В чем ваша сила?
— Моя сила в том, что я прекрасно знаю свои недостатки. Очень многие люди, имея какие-то недостатки, считают это нормой и не знают о том, что это их недостатки. Моя сила в том, что я знаю недостатки. Я стараюсь их устранять, борюсь с ними и иногда побеждаю, стараюсь совершенствоваться, как и любая творческая личность.
— Каких перемен ждете?
— Особо об этом я не думал. Как поется в одной из наших последних песен: «Как бы я хотел обнаружить яркий свет, где всегда темно, где его в помине нет». Всегда интересно встретить незаурядного человека, увидеть новый город, сыграть концерт. Жду, как все нормальные люди, когда закончится пандемия.
TheAuthors.ru,
Фото из личного архива Дмитрия ЧЕРНУХИ и группы «Nоль Три»
