О спектакле «Достоевская. Сны Анны» в Театрае МОСТ
Услышав беспокойный звон колоколов, сопровождающий медленный, словно придавленный старческой слабостью и дрожащим эхом пережитых испытаний и волнений женский голос; глядя на мрачные декорации и мелькающие лица – то насмешливые, то измученные, то судорожно ищущие простора для широкого характера в неизъяснимой тесноте духовного тупика, – создается впечатление, что мы увидим прочтение одного из романов Достоевского глазами режиссера. Но зрителю предстоит знакомство не с трудами писателя; нельзя и вполне однозначно утверждать, что перед нами художественное изложение его биографии. Нет, речь пойдет о жене Достоевского, любовь которой к мужу достигала такого самопожертвования и самоотречения, что ее историю невозможно рассматривать отдельно от Федора Михайловича.
Название постановки составлено из двух предложений – «Достоевская» и «Сны Анны», – и сам спектакль складывается из нескольких самостоятельных, тонко сплетенных в изящный узор фабулы отрывков, в свою очередь объединенных двумя вехами – до и после смерти писателя. Примечательно, что повествование изложено в обратной хронологии, а Анну Григорьевну играют шесть разных актрис – преклонные ее годы теплятся надеждой на посмертную встречу с возлюбленным, а чем моложе становится героиня с каждой новой страницей сюжета, тем ближе она к живому образу супруга. Федора Михайловича играет один актер – мы видим его глазами жены, для которой он не стареет. Здесь стоит вспомнить, что Анна Достоевская потеряла мужа в довольно молодом возрасте – ей было тридцать пять лет, и еще больше предстояло провести в одиночестве. Раскрытый на сцене внутренний мир этой удивительной женщины показывает, что Анна посвятила любимому человеку даже протянувшиеся без него десятилетия.
Как уже было сказано, использован прием обратной хронологии, поэтому Достоевский появляется на сцене уже после фрагментов прощания с литературным гением, но в то же время как бы бестелесно присутствует, озаряя потускневшую энергию Анны. Страшная тяжесть дней утраты усугубляется постоянными визитами людей, жалеющих об уходе великого писателя, но неспособных понять личную человеческую потерю его жены. Больно видеть, как назойливые посетители не дают ей наедине проститься с мужем, как грубый кладбищенский сторож не сразу пускает проводить покойного в последний путь… И все же вершину трагизма я увидел в части, где приведены заключительные дни писателя. Кашель с кровью, предчувствие скорой кончины противопоставляется отчаянному нежеланию Анны верить в то, что на ее руках умирает любимый человек.
Казалось бы, психологически напряженный зритель уже готов к беспросветному драматизму, но нарратив словно развивается по спирали, которая, расширяя эмоциональный спектр истории, обнаруживает место для светлых, умиляющих, счастливых, порой юмористически преподнесенных ситуаций. Такое контрастное наполнение приближает нас к жизненности происходящего. Вспоминается известная фраза писателя: «Я не психолог, я только реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души человеческой». Это высказывание очень точно согласуется с изображением личности Анны. Она искренне верна и предана мужу, но не довольствуется ролью безликой спутницы – мы видим и проявления характера, и деятельное участие в преодолении невзгод, с которыми вынуждена сталкиваться семья.
Писатель, обладая тонким восприятием, не может не чувствовать эмпатическую связь с супругой. За границей, доведенный до крайности, он понимает – если погубит себя, погубит и Анну. Один из сильных моментов спектакля – взаимное осознание их особого влияния друг на друга, когда Достоевского озаряет мысль, что любовь победила, вероятно, неизлечимую при прочих обстоятельствах его страсть к рулетке. Не обходится без внимания и то, как две одинокие души срастались, становились родственными, как юная Анна Сниткина, только окончившая курсы стенографии, и взрослый мужчина, перенесший то, на что многим не хватит целой жизни, начинают видеть друг в друге спасение. Пожалуй, это самые трогательные эпизоды спектакля.
Не вдаваясь в детальные описания наиболее запомнившихся сцен, отмечу некоторые визуальные особенности постановки. Зал разделен симметрично театральным подмосткам, узкое пространство действия окружается зрителями с двух сторон. Столь необычная компоновка позволяет добиться эффекта не просто погружения, но и ощущения собственной причастности к разворачивающимся событиям, сохраняющим, впрочем, характерную для снов эфемерность. Достигается она разными средствами: дымом, затуманивающим декорации; тусклым, мутно расплывающимся освещением, искажающим силуэты и причудливо разбрасывающим тени; вкрадывающимися в сознание героини образами, олицетворяющими признаки того мира, который порой так неожиданно соперничает с привычной и знакомой явью.
Подводя итог, можно сказать, что о заслугах Ф.М. Достоевского и его вкладе в сокровищницу мировой литературы наслышаны практически все, а роль супруги писателя далеко не всегда вспоминается и оценивается должным образом. В спектакле «Достоевская. Сны Анны» освещаются именно те отрезки жизненного пути выдающегося гения, где глубокий смысл предназначения выполняется в результате синергичного импульса, созданного и поддерживаемого великой силой любви, соединяющей двух людей в неделимое целое. Мог ли Федор Михайлович представить, что судьбоносный роман перепишется в кратчайшие сроки, а вечные долги сменятся собственным издательством? Поглощенный атмосферой наблюдатель тоже нетвердо верит в успех иных предприятий. Но Анна не сомневается в своем выборе и полагается на мужа, а способность отдавать и не отступать перед невозможным творит подлинные чудеса.
Михаил КУЗНЕЦОВ
