На RTVI вышло специальное интервью с основателем Еврейского музея и Центра толерантности, президентом Федерации еврейских общин России Александром Бородой. Он рассказал о том, с какими проблемами столкнулся музей и как санкции повлияли на его работу, каким вопросом чаще всего задается еврейская община в России.
О том, как Еврейский музей разрушил стереотип о закрытости еврейского сообщества:
Считаю, больше чем на 100% ему это удалось. И в силу опять же вот этой формы подачи материала, в силу открытости музея, в силу опять же Центра авангарда и других проектов под одной крышей внутри Еврейского музея, безусловно, он снял очень много фобий у самых разных слоев.
Есть детский центр, который постоянно, а у нас школьники ходят в Центр толерантности здесь. Есть уроки, которые здесь проводятся. И они видят, что они находятся в музее интересном, необычном. И у нас была статистика, что больше 80% детей потом хотят сюда прийти, в музей, с родителями, посмотреть. Из них 40% родителей готовы прийти в Еврейский музей. То есть есть какой-то вот этот как бы коэффициент адаптивности, готовности.
О главной цели Центра толерантности:
Является ли российское общество абсолютно толерантным — нет, конечно. Я думаю, что вообще в мире нет абсолютно толерантных обществ и все как бы нуждаются в совершенствовании, поддержании и развитии. На бытовом уровне, конечно, есть в каком-то виде, и требуется воспитание молодежи в плане толерантности по межрелигиозной, по межнациональной почве, конечно требуется. На бытовом уровне, конечно, есть в каком-то виде, и требуется воспитание молодежи в плане толерантности по межрелигиозной, по межнациональной почве, конечно требуется.
О финансовых проблемах:
Конечно появились, потому что часть членов попечительского совета находится под санкциями. Они не могут давать деньги на поддержание и развитие Еврейского музея, и музей сегодня оперирует усеченными, сокращенными средствами. Мы корректируем масштабы выставок, корректируем стоимость этих выставок, стоимость инсталляций к этим выставкам. Безусловно, мы сократили финансово наши планы.
О культурном обмене с другими странами:
Сейчас нет практически никакого культурного обмена между Россией и другими странами Запада, и картины, которые мы раньше брали, или другие произведения искусства, для создания выставок, сейчас этот рынок, можно сказать, полностью закрыт или полностью ограничен. Это еще одна объективная реальность, с которой мы живем уже 8 месяцев практически, и она накладывает, безусловно, свои ограничения на наши возможности.
О россиянах, которые переезжают в Израиль:
Один из важнейших вопросов, с которым приходят люди, — это уезжать в Израиль, и не только в Израиль, уезжать или не уезжать. Вопросы материального достатка, вопросы перспектив, общей тревоги. Я бы сказал, вот общая тревога, она присутствует у каждого жителя России, общее волнение за свою семью, за страну, за стабильность. С этими вопросами приходят много.
Нет единого ответа на все вопросы. Когда человек уезжает в Израиль, хочет уезжать в Израиль, то здесь надо разобрать с ним вместе, зачем он хочет уезжать в Израиль и куда он хочет уезжать. Что его волнует: у него общее беспокойство, или у него потеря бизнеса, или он всегда мечтал уехать в Израиль и нашелся сейчас такой повод, что он наконец-то реализует свою мечту.
Знаете, может человек переехать в Израиль и быть там несчастлив, или там у него ничего нет, он бросает здесь всё, и понятно, что он не сможет там организовать ничего для своей жизни личной, культурной, материальной жизни.
О тревожности в еврейской общине:
Вообще, справиться с тревожностью — это отдельная вообще как бы работа. И я больше того скажу: это состояние, оно тоже присутствует у меня, я тоже как бы переживаю. Не могу сказать, что я абсолютно спокоен, хладнокровен, — нет, меня волнует будущее России, будущее еврейской общины, будущее каждого моего прихожанина. Оно тоже вокруг меня, и их тревога передается мне, и она у меня тоже есть даже без них. Поэтому, безусловно, я прежде всего по долгу своей работы должен поддерживать людей, помогать им психологически справиться с этой тревогой, с этой ситуацией, продолжать жить нормальной жизнью, объективно как бы, знаете, жить в каких-то смыслах своими вопросами, а не общими геополитическими вопросами.
О библиотеке Шнеерсона:
На территории музея есть филиал Российской государственной библиотеки, т. е. эти книги, они не перешли в музей. Даже если б перешли, это все равно бы не устроило американскую общину, потому что они хотели, что книги должны переехать в Америку к их владельцу в библиотеку, основную библиотеку Любавичского ребе. В России другое понимание этой реальности, и книги должны остаться в собственности российского государства, Российской государственной библиотеки. Они находятся под крышей российского Еврейского музея, в собственности государства, но к нему, к этой библиотеке есть абсолютно доступ. Она, кроме того, что она оцифрована, и сами хранилища здесь, и любой посетитель может, записавшись, прийти и получить саму книгу, потрогать, полистать и посмотреть. Для пользователей это решение; для собственников с точки зрения желания перейти в собственность американскую это не решение.
О роли Романа Абрамовича в жизни музея:
У музея есть попечительский совет. Его 8 лет возглавлял Виктор Феликсович Вексельберг. Подчеркиваю, что взносы у всех были одинаковые, просто он возглавлял этот попечительский совет, т. е. нельзя сказать, что он давал больше других, — он давал как все. А сейчас возглавляет попечительский совет Александр Ильич Клячин.
Роман Аркадьевич Абрамович тоже участник попечительского совета. Но его вклад, он отличается чуть от вклада регулярных членов совета. Потому что, вы правильно сказали, та реконструкция многомиллионная, которая произошла в музее, сделана полностью на его средства. Абсолютно правильно вы отметили, он член попечительского совета, и он вот финансировал создание нового пространства для временных экспозиций с полным климат-контролем, лекционные пространства, кинопространства, детский центр, опять же помещение библиотеки Шнеерсона в этом новом пространстве. Всё, что касается нового пространства, сделано на его средства.
