Одна из оперных премьер сезона в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко – знаменитый шедевр великого Джузеппе Верди «Риголетто». Поставить его худрук театра Александр Титель пригласил Владимира Панкова, основателя театра «SounDrama», известного своими опытами синтеза драматического и музыкального искусства, в которых заявлен «звук как действующее лицо». В соавторстве выступили главный дирижер театра Феликс Коробов, художник Максим Обрезков, хореограф Екатерина Кислова, видеохудожник Кирилл Плешкевич.
Андрей Батуркин — Риголетто, Антон Домашев — Риголетто, танцевальная партия. Фото – Сергей Родионов
Сцена из спектакля. Фото – Сергей Родионов
В истории Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко новый «Риголетто» – это вторая постановка, которую с первой, начатой К. Станиславским и законченной Вс. Мейерхольдом и П. Румянцевым, разделяет без малого 90 лет. А для Владимира Панкова – это первый опыт постановки в оперной режиссуре, результатом которого стал спектакль массовый и зрелищный.
Увидев жанр оперы Верди как «страшную сказку» и выделив для себя главные атрибуты этого сказочного действа – зеркало и маску, – режиссер решил оперировать сказочными приемами. Он разделил сценический мир на масочный, где обитают персонажи комедии dell’arte, и реальный, наполненный современными гангстерами с пистолетами. Поместив действующих лиц в красивый дворец со сверкающими люстрами, заменивший и дом Риголетто, и притон, он заставил их удваиваться, а в случае с Джильдой даже утраиваться – она предстает сразу в трех образах: маленькой девочки, балерины и певицы. Балетные двойники дополняют или контрастируют основным образам. В этой многоликости, показывающей разные ипостаси героев, видимо подразумевалось раскрыть их психологический мир, но красивая идея утонула в обилии внешней атрибутики и нагромождении сценических персонажей и планов. На сцене почти все время присутствует хор, артисты балета и миманса, создавая шумное и яркое представление в духе современного светского шоу. Слушателю скучать не приходится, декодируя режиссерские смыслы и пытаясь разобраться, кто есть кто, причем не только на сцене, но и на видеозаднике, транслирующем крупные планы, а также контексты и подтексты, в которых лица и фигуры сливаются порой в калейдоскопические коллажи.
Дарья Терехова — Джильда, Екатерина Дурасова – Джильда, танцевальная партия. Фото — Сергей Родионов
Андрей Батуркин – Риголетто. Фото — Сергей Родионов
Режиссерская фантазия оказалась не чужда и юмора, причем в самых драматургически напряженных местах, где, казалось бы, ничего смешного быть не может. Например, Герцог исполняет свою знаменитую арию «La donna è mobile» в караоке, ходя по краю оркестровой ямы как по канату, а в паузах его задорно подхватывает фольклорный ансамбль барышень в красном с караваем в духе a la russe. Между тем по сюжету ситуация достигает большого драматического накала: страдающий Риголетто из укрытия смотрит на Герцога, посетившего притон, доказывая дочери Джильде, отдавшей ему женскую честь, что она напрасно полюбила распутника. Джильду же режиссерская фантазия в момент рокового убийства заставила исчезнуть в мешке с помощью циркового трюка, а затем так же появиться из него, чтобы попрощаться с отцом, который, в свою очередь, разгадал ребус, определив по голосу, в каком же из 6-ти мешков, выехавших на круглых столах, раздается голос дочери. Подобными «занимательными» приемами, вызывающими смех неискушенной публики, переполнен спектакль. Не обошлось и без политических коннотаций – на заднике дважды мелькнул триколор с гербом, в очертаниях двуглавого орла которого показался оскал медведя. Ну, а хористы в военных формах, вышедшие в момент, сопровождающий сцену похищения Джильды, уж совсем с трудом вписались в вердиевский сюжет. Однако эффект изумления у публики был достигнут.
И все бы ничего, но, несмотря на заявленное желание Владимира Панкова идти от музыки к действию, постановка оказалась весьма далека от сути музыкальной драмы Верди, полной реалистичных, а не сказочно-бутафорских чувств – драмы, в которой композитор показал глубокую личную трагедию отца, оскорбленного надругательством над дочерью, а затем раздавленного страшным горем. Именно Риголетто – главный в партитуре Верди, именно он переживает глубокую психологическую трансформацию, выраженную в музыке. Но в феерично-эффектной фактуре спектакля, сложенного из пестрых и ярких визуальных эпизодов, ему не нашлось центрального места. Дело не спасло даже проникновенное исполнение Андрея Батуркина в роли Риголетто, как и экспрессивное исполнение всей партитуры под руководством Феликса Коробова, расставившего в музыкальной части драматургически верные акценты. Герцог в исполнении Чингиса Аюшеева актерски и вокально убедителен, но его внешняя фактура несколько противоречит облику распутного итальянского герцога. Джильда Дарьи Тереховой была эмоционально выразительна, но ни она, ни Риголетто не вызвали сочувствия в этом спектакле, в котором смещение акцентов с внутренней драмы на внешний блеск и зрелищность не дало проникнуться сильнейшей личной трагедией героев.
Евгения АРТЕМОВА
